К 16–17 января 1943 года вся дивизия насчитывала всего лишь несколько сот здоровых, хотя и физически ослабевших бойцов. Все остальные имели ранения или обморожения различной степени тяжести. Но, несмотря на все это, моральный дух личного состава дивизии оставался высоким, хотя никто не знал, чем же все вообще закончится.
Русские перебросили главные силы своих наступавших войск с западного участка фронта на южный. Прорванный во многих местах накануне южный фронт в течение дня совсем развалился. 376-я пехотная дивизия генерала фон Даниэльса, державшая оборону в районе железнодорожной станции Карповка и восточнее от нее, была полностью истреблена.
На высоте 502 русские силой до полка прорвались через железнодорожную линию и продолжили наступление вдоль нее на восток. Согласно показаниям пленных, у них было задание захватить штаб Паулюса, который предположительно находился в балке восточнее хутора Яблочный. Другая группа русских устремилась на север в направлении аэродрома Питомник.
Отдельные геройские поступки, большинство из которых так никогда и не станут известны, могли лишь на короткое время отсрочить катастрофу. Так, например, в этот день зенитчики одного из войсковых зенитных подразделений, задействованного на южном участке фронта, подбили 15 русских танков из 28, принимавших участие в атаке.
Из-за разгрома 4-го армейского корпуса (южный участок фронта), который произошел вследствие многократного превосходства противника в живой силе и прежде всего в военной технике, оказались напрасными успехи 14-го танкового корпуса, который в период с 10 января отразил многочисленные яростные атаки русских и остановил их в долине реки Россошки. Вечером 13 января генерал Шлёмер вместе со своим штабом (3-я пехотная дивизия, моторизованная) отбросил или уничтожил русских, атаковавших наши позиции силой до одного батальона при поддержке пяти танков. В отражении этой атаки ему помогали два танка нашего танкового полка, которые сумели подбить три русских танка из пяти.
К вечеру 14 января левый фланг 14-го танкового корпуса оказался полностью открыт, и теперь он уже не мог удерживать свою позицию в долине реки Россошки. Поэтому по приказу штаба армии уже в ночь на 15 января 8-й и 14-й корпуса должны были начать отход на новый рубеж обороны, обозначенный на карте точками 425, 451, 460, 505 и 515. Находившиеся там позиции оказались оборудованы частично, поэтому лишь на отдельных участках оборона осуществлялась с опорой на имевшиеся там блиндажи.
Но поскольку даже ночью русские продолжали оказывать давление на север, а их разведывательные группы уже находились в горящем Питомнике (там горели брошенные транспортные средства, так как все дома были уничтожены пожаром еще несколько месяцев тому назад), то стало ясно, что 14-й танковый корпус не сможет удержать назначенные ему новые позиции. Поэтому уже ночью корпус получил приказ отойти на тыловые позиции у железнодорожной насыпи между станциями Гумрак и Воропоново.
Тем самым 8-му армейскому корпусу пришлось самому позаботиться о прикрытии своего южного фланга. Он вынужден был смириться с этим в надежде получить больше тяжелого вооружения, а также лошадей и горючего при поэтапном отходе.
В некоторых местах возникала паника (например, преждевременная сдача поселка Питомник), однако это происходило только там, где не было штатных боевых частей, а оставались лишь потерявшие своих командиров остатки наспех сформированных подразделений, личный состав которых при полном физическом и моральном истощении утратил волю к сопротивлению. Повсеместно по приказу командных инстанций или по инициативе отдельных командиров бойцы обеспечивались питанием, обмундированием и боеприпасами, а затем их временно направляли на разваливающийся фронт. Характерной в этом отношении была ситуация, сложившаяся в ночь на 15 января на аэродроме Питомник, куда устремилось множество раненых солдат. Согласно поступившему приказу, надо было любой ценой удержать аэродром до полудня 15 января. Для организации обороны аэродрома сюда был направлен кавалер Рыцарского креста капитан Эрих Домашк, командир 2-го батальона 103-го панцер-гренадерского полка, батальон которого был полностью уничтожен еще 13 января.
На все дороги, ведущие с запада к тыловой позиции, были направлены энергичные офицеры с заданием задерживать отступавших солдат. Те солдаты, у которых не было оружия, направлялись на земляные работы. Правда, большая часть этих бедолаг была так изнурена, что уже ни на что не годилась — они даже были не в состоянии держать в руках лопату. Тем не менее оборудование оборонительной позиции (шириной в четыре километра) продолжалось, и занявшие ее вечером остатки 14-го танкового корпуса сумели успешно отразить все атаки наступавшего противника, удержав этот оборонительный рубеж.
Несмотря на потерю оставленного накануне аэродрома Питомник, снабжение по воздуху продолжалось. Хотя в течение дня 16 января транспортные самолеты люфтваффе все еще могли использовать аэродром Гумрак (находившийся в километре юго-западнее железнодорожной станции Гумрак), летное поле которого за два последних дня в ходе лихорадочной работы было более или менее выровнено, его взлетная полоса оставалась чрезвычайно узкой и короткой.
Вследствие нехватки авиационного горючего истребительное прикрытие полностью отсутствовало. Поэтому русские могли позволить себе на своих современных бомбардировщиках и штурмовиках целый день летать над нашими позициями на бреющем полете, демонстрируя умение своих эскадрилий летать в строю. Целью постоянных русских бомбардировок была железнодорожная станция Гумрак, которая благодаря своему расположению оставалась главными входными воротами в наш внутренний сектор обороны. Кроме того, там находился единственный оставшийся в котле полевой госпиталь. Несмотря на устремившиеся сюда со всех сторон отдельные транспортные средства и целые колонны, благодаря действиям энергичных офицеров каким-то чудом удалось избежать заторов в этом узком месте и особенно на железнодорожном переезде.
Из-за постоянно возраставшего числа отставших солдат, стремившихся попасть во внутреннюю часть кольца окружения к своим дивизиям, постепенно становилась неразрешимой проблема размещения. Строительство новых блиндажей было невозможно, так как для подвоза строительных материалов не было ни лошадей, ни горючего для автомобилей. Пришлось использовать обшивку лучше оборудованных блиндажей для ремонта тех блиндажей и укрытий, которые пострадали при бомбежках. Обрезки досок попадали в печи. На улице царила лютая стужа, по ночам столбик термометра показывал от 20 до 25 градусов мороза. В таких условиях ночевка под открытым небом означала бы неминуемую смерть от замерзания. Впоследствии особенно ужасные в этом отношении условия сложились в полевом госпитале в Гумраке, который был до отказа переполнен ранеными.
