Я часто повторяла журналистам, что борюсь со всей силой моей религиозной веры, моего почтения к Корану и сунне. Такая форма племенного правосудия, которая состоит в том, чтобы терроризировать и насиловать во имя господства над всей деревней, не имеет ничего общего с Кораном. В моей стране, к сожалению, всегда правили эти варварские обычаи, которые государству никак не удается искоренить из общественного сознания. Между официальным законом Исламской Республики, слишком медленно двигающейся к настоящему равенству граждан, мужчин и женщин, и законами худуд, наказывающими преимущественно женщин, судьи балансируют в соответствии со своими убеждениями.
3 марта был вынесен вердикт. К всеобщему недоумению, вопреки решению первой инстанции — антитеррористического суда, суд Лахора оправдал пятерых осужденных и приказал освободить их! Лишь один из них остался в тюрьме, приговоренный к пожизненному заключению. Это был страшный удар!
Тогда публика принялась громко возмущаться, никто не хотел покидать зал заседаний. Журналисты не могли усидеть на своих местах, и комментарии сыпались со всех сторон.
— ...печально для всей страны...
— ...позор перед всеми женщинами...
— ...в очередной раз над гражданским законом поглумились...
Я была раздавлена. Меня била дрожь. Что сказать? Что делать? Мой адвокат будет подавать апелляцию на это решение, но как жить тем временем? «Они» вернутся к себе домой, на ферму, в сотне метров от моего дома и моей школы. Моя семья в опасности, самой мне отныне угрожает смерть. Я хотела правосудия, хотела, чтобы они были повешены или хотя бы провели остаток жизни в тюрьме. И я не боялась говорить это. Я боролась не только за себя лично, но за всех женщин, над которыми правосудие глумилось или оставляло без внимания, требуя четверых очевидцев для признания факта изнасилования! Как будто насильники совершают свое злодеяние на публике! Все свидетельства в мою пользу отброшены и ничем не заменены, в то время как все жители деревни были в курсе события. Этот суд в некотором роде заставил вернуть клану мастои их так называемую утраченную честь! Суд укрылся за аргументами, которые слово в слово повторяли доводы защиты, и превратил меня в обвиняемую: расследование, мол, было проведено плохо, изнасилование не доказано. Возвращайся домой, Мухтар, надо было тебе молчать, могущественная каста мастои поступила правильно.
Это было вторым изнасилованием.
Я плакала от гнева и страха. Но перед лицом всеобщего возмущения, огромного числа журналистов и толпы манифестантов, спустя несколько часов судья был вынужден сделать заявление.
— Я вынес вердикт, но еще не отдал распоряжения о его применении! Подсудимые пока еще не на свободе.
Вердикт был вынесен в четверг вечером, 3 марта. Следующий день был пятница, день молитвы. Пока судья напечатает текст постановления, пока разошлет по почте копии префекту и в различные пенитенциарные учреждения, нам остается несколько дней, чтобы действовать, — так мне объяснила Насим, которая не собиралась опускать руки, равно как и активисты всех присутствовавших организаций.
Первый шок прошел, я не собиралась мириться с этим решением. Вокруг нас женщины кричали, охваченные тем же гневом и унижением. Неправительственные и правозащитные организации немедленно были приведены в готовность. Провинция бурлила. 5 марта я организовала пресс-конференцию. Да, я хочу подавать на апелляцию. Нет, я не собираюсь уезжать. Я хочу продолжать жить в своем доме, в своем селе, здесь моя страна, эта земля — моя земля, и я обращусь к самому президенту Мушаррафу, если потребуется!
На следующий день я вернулась домой, а 7 марта поехала в Мултан, чтобы принять участие в грандиозной манифестации протеста против несправедливого приговора. В ней приняли участие три тысячи женщин, которых окружали члены организации защиты прав женщин. Я шагала среди плакатов, призывающих к правосудию и реформе тех самых законов худуд. Я шла, храня молчание, в возбужденной толпе, а в голове стучала навязчивая унизительная мысль: «Их освободят, их освободят... Но когда?»
Тем временем организаторы манифестации выступали перед микрофонами и объективами фотоаппаратов, чтобы заявить свой протест. Руководитель активистов правозащитной организации сказал:
«В вопросах, касающихся прав женщин, правительство не пошло дальше риторики. Приговор по делу доктора Шазии, вынудивший ее покинуть страну, приговор по делу Мухтар Маи, освободивший насильников, — это означает, что до достижения истинного правосудия дорога еще слишком длинная».
Основательницы AGHS[4] — организации, существующей с 1980 года и борющейся за права человека и демократическое развитие страны, — постоянно сталкиваются с самыми трудными случаями. Они высказались еще более жестко.
«Если условия жизни женщин несколько улучшились, то это отнюдь не заслуга правительства. Прогресс в этой области обязан, по большому счету, гражданскому обществу и организациям по защите прав женщин. Их активисты часто рискуют жизнью для достижения цели! На протяжении многих лет мы являемся объектом серьезной угрозы и постоянного давления. Правительство пользуется принципом прав женщин, чтобы создать прогрессивный и либеральный образ страны перед мировым сообществом. Но это иллюзия! Изнасилование доктора Шазии и исход процесса Мухтар Маи с очевидностью показывают отсутствие воли к искоренению насилия над женщинами. Президент защищает обвиняемых, оказывает влияние на следствие. Государство потеряло доверие народа».
Директор фонда «Аурат», специализирующегося на обучении и юридической помощи женщинам, утверждал:
«Условия существования женщин ужасны и лишь ухудшаются. Дорога предстоит долгая, даже если движение за права человека значительно расширилось за последнюю четверть века. Правительство говорит нам, что доля женщин в парламенте составляет 33 %, но этим мы обязаны постоянному давлению гражданского общества. Процесс Мухтар Маи является красочным примером того, что не сделано ничего для прекращения жестокости по отношению к женщинам. Изнасилование доктора Шазии — еще один зловещий пример бесчестья нашей страны перед лицом цивилизованного мира. Это покушение на права человека. Процесс Мухтар Маи может лишь воодушевить потенциальных насильников. Недавнее отклонение проекта закона, запрещающего преступления во имя чести, означает, что нам предстоит еще долгий путь, чтобы обрести надежду добиться социального правосудия».
Камила Хайят из Пакистанской комиссии по правам человека заявила журналистам:
