— Знаете, — вспоминал Шаповалов, набрасывая схему станка, — даже жандармский полковник, производивший обыск в типографии, сделал Тулупову комплимент и назвал его одаренной личностью.
Владимир Ильич захлопал в ладоши от удовольствия и заявил, что такому делу, как постановка типографии, и у народников не грех поучиться. Зашла речь о «Народной воле», и Владимир Ильич заметил, что шифры, явки, вся конспиративная работа, создание подпольных типографий, изготовление фальшивых документов — все это было у революционных народников отлично организовано. Годами складывалось их умение, годами накапливался опыт. Эти знания и опыт пригодятся и марксистам.
В комнатах, застеленных домоткаными дорожками, убранных простой, но добротной сибирской мебелью, теперь уже собрались почти все участники встречи. Помимо Ленина и Крупской, здесь находились Кржижановские, Шаповалов, Панин, Старковы, Лепешинские, Курнатовский. Были и совсем новые для Курнатовского люди, как, например, петербургский металлист Оскар Энгберг — финн по происхождению. Он работал до ссылки на Путиловском заводе в Петербурге.
В комнате стоял смутный гул многих голосов. Гости играли в шахматы, помогали женщинам накрывать на стол, листали свежие журналы, беседовали, обменивались новостями, узнавали об общих знакомых, не сумевших попасть в Минусинск. Владимир Ильич подходил то к одному, то к другому, принимал живейшее участие в беседе. Иногда он останавливался около Шаповалова и Кржижановского, следя за борьбой на шахматной доске. Чувствовалось, что ему и самому не терпится заняться любимой игрой. Потом он подсел к Курнатовскому и начал расспрашивать, как тому работалось последнее время на заводе. Интересовался он и тем, как в Курагинском обстоят дела с книгами, журналами. Узнав, что с литературой плохо, Владимир Ильич посоветовал Курнатовскому просить перевода в Шушенское.
— Книг и газет здесь хватит на всех.
Когда сели за стол, начался разговор о делах, из-за которых, собственно, все и собрались в Минусинске. В случае, если бы полиция заподозрила неладное и нагрянула бы сюда, то все выглядело бы невинно: друзья сидели за праздничным столом.
Первым Владимир Ильич попросил обсудить вопрос о товарищеской кассе взаимопомощи. Местные власти, используя случай с побегом Райчина, пытались перессорить марксистов-рабочих с марксистами-интеллигентами. Исправник не переставал грозить ссыльным-рабочим, что все они будут или совсем лишены пособия, или его сократят в два-три раза. От сибирских властей всего можно было ожидать. Кроме того, стало очевидным, что если теперь кто-нибудь убежит, то материально будут отвечать все ссыльные. Но главное заключалось не в этом — власти не преминули бы тогда заявить ссыльным-рабочим: «Видите, вам сокращают пособие, а интеллигенты живут припеваючи». И Владимир Ильич поставил вопрос так: если с нового года эта угроза будет действительно выполнена, то революционеры-интеллигенты должны делить свои пособия поровну с рабочими. С этим предложением все согласились. Согласились также отчислять в организуемую кассу взаимопомощи известную сумму для поддержки нуждающихся.
Владимир Ильич внимательно приглядывался к собравшимся, словно взвешивал, на что способен тот или иной товарищ в грядущей борьбе с царизмом, какая область революционной деятельности ему по силам.
С Курнатовским и Лепешинским Владимир Ильич разговорился о своей новой книге, где он предполагал использовать данные русской фабрично-заводской статистики. Работая над рукописью «Развитие капитализма в России», Ленин убедился, что в официальной статистике сведения часто подтасовываются. Чтобы скрыть, жестокую эксплуатацию рабочих на русских фабриках и заводах, все цифры по крупным, средним и мелким предприятиям объединялись и выводились средние цифры, которые не отражали истинного положения вещей. Владимир Ильич доверял земской статистике, как более беспристрастной, но и она имела погрешности.
— Если найдется издатель, — обратился Ильич к Курнатовскому и Лепешинскому, — не согласитесь ли вы помочь мне — стать счетчиками? Придется составить около двадцати тысяч карточек. Труд огромный. Одному мне это не под силу.
Курнатовский и Лепешинекий согласились принять участие в работе.
Новый 1899 год встретили в Минусинске революционными песнями. Вспоминали прошедший год как год основания Российской социал-демократической рабочей партии. Владимир Ильич поддержал тост за создание партии, но предостерег всех присутствующих от излишнего оптимизма. Для того чтобы партия стала боевой организацией пролетариата, предстояло проделать еще много работы. Ленин понимал партию как спаянный единой целью коллектив, способный повести народ на штурм самодержавия, способный возглавить победоносную социалистическую революцию.
В эти зимние дни, когда в далеком Минусинске вождь грядущей социалистической революции говорил о том, какой должна быть партия, из Женевы тайно переправлялись в Россию сотни экземпляров брошюры Владимира Ульянова «Задачи русских социал-демократов». Она была написана в Сибири, а теперь возвращалась отпечатанной в Россию для того, чтобы указать путь русскому пролетариату к величайшей цели нашей эпохи. Эта работа предсказывала, что недалеко то время, когда пролетариат пойдет впереди всего прогрессивного человечества и проложит ему широкую дорогу к счастью…
Из Минусинска Курнатовский уезжал в прекрасном настроении.
«Какой человек! — думал он об Ульянове. — Даже здесь, в глуши Сибири, он сумел наладить связи с борцами за свободу и объединить их, здесь, несмотря на трудности, он пишет статьи и книги, в которых последовательно отстаивает учение Маркса, его правоту. И человек он чудесный — скромный, сердечный, простой, смелый, прямой. Именно поэтому вокруг него и собираются хорошие люди. А как его любят все рабочие, находящиеся в ссылке! Именно такой вождь нужен рабочим».
Курнатовский пытался сравнить Ленина с Плехановым.
Да, Плеханов крупный теоретик. Но можно ли согласиться, что Ульянов уступает ему в этом? Оба стремятся к одной цели, оба воодушевлены одним учением. Но у Плеханова во всем подчеркнутая непогрешимость, у Ульянова, наоборот, при поражающей глубине знаний и суждений совершенно отсутствует это чувство превосходства над товарищами. Передавая им свои знания, Владимир Ильич стремится одновременно посоветоваться с ними, проверить правильность намечаемых шагов, мыслей, действий. Он видит силу в единстве многих и добивается этого единства мнений и действий, убеждая, споря, не жалея времени для того, чтобы все, наконец, прониклись сознанием, что действовать надо именно так, а не иначе.
