Был принят во внимание прецедент 1869 года, когда наша армия вооружалась переделочными винтовками и были созданы, помимо комиссии Н. И. Чагина, еще две особые комиссии: Главная распорядительная и исполнительная. Первой предоставили распоряжаться всей операцией по перевооружению на правах Военного Совета, она могла распределять и расходовать деньги, вести всевозможные заготовки как в империи, так и за ее пределами теми способами, которые комиссией будут признаны наилучшими, причем через частных и состоящих на службе лиц безо всякого ограничения. Распорядительная комиссия имела право изменять цены и сроки, заключать и аннулировать контракты, выдавать задатки и пособия без залогов, предоставлять кредиты исполнительной комиссии и передавать ей часть своих полномочий в случае такой необходимости, командировать служащих лиц как по империи, так и за границу, выдавая им необходимые порционные, разъездные и подъемные суммы. И, наконец, распорядительная комиссия имела право разрешать всевозможные недоразумения и затруднения по всем вопросам.
Полномочия были огромными, недаром ведь комиссию нарекли Главной распорядительной. Господин военный министр Ванновс.кий взял на себя тяжкий груз председательствования в Главной распорядительной комиссии, дабы ускорить и улучшить дело, но больше для того, чтобы быть поближе к деньгам. Членами Комиссии он назначил Нотбека, Софиано, генерал-адъютанта Розенбаха и помощника начальника ГАУ генерала Крыжановского, своего старинного друга. Были в комиссию включены и другие лица.
Исполнительная комиссия играла подчиненную роль, поскольку не имела права самостоятельно распоряжаться деньгами. В ее задачу входило решение всех исследовательских, конструкторских и производственных проблем. Кроме того, на исполнительную комиссию возлагались все те поручения, которые найдет нужным распорядительная комиссия. Председателем исполнительной комиссии был назначен Л. П. Софиано, членами — инспекторы оружейных, патронных, пороховых и капсюльных заводов, инспектор стрелковой части в войсках, командир Кронштадской крепостной артиллерии, начальник офицерской стрелковой школы и прочие чины.
Военный министр счел необходимым назначить в обе комиссии для устранения возможных финансовых недоразумений государственного контролера. Что ж, в условиях неистребимого российского казнокрадства присутствие такого чиновника было необходимо, хотя неизвестно, каковыми принципами руководствовался он в своей деятельности.
Надо также отметить, что члены комиссий особого вознаграждения не получали, лишь только военным чинам исполнительной комиссии полагались разъездные деньги: генералам по пять рублей, штаб-офицерам по три рубля в сутки.
Таким образом, в канун 1890 года были решены все организационные вопросы, связанные с перевооружением русской армии новой винтовкой, которой фактически не было. Главное слово оставалось за конструкторами и комиссией генерала Чагина.
В октябре 1889 года, может быть, впервые за долгое время поиска нового оружия, перед изобретателями была поставлена конкретная задача и определены тактико-технические характеристики перспективной винтовки. Говоря современным языком, было выдано техзадание.
Теперь уже трудно сказать, сколько конструкторов взялось за решение поставленной проблемы, но совершенно определенно ею занимались вкупе несколько членов комиссии генерала Чагина. Эти деятели, их так и величали — «комиссионные», продолжали в большинстве своем искать прототип не среди отечественных изобретений, а за рубежом. Их идеалом последние годы была винтовка Лебеля, о чем они толковали почти на всех заседаниях.
Поначалу комиссия, проектируя однозарядное ружье, взяла лебелевскую модель чуть ли не целиком. Однако, учитывая то обстоятельство, что у нас стрельба велась с примкнутым штыком, от ствола лебелевской винтовки отказались, так как он имел нарезы слева направо, а это вызывало значительное отклонение пули. Тогда решено было стволы сделать свои, калибром 3 линии, с нарезами справа налево, в инструментальном отделе Петербургского патронного завода.
Затвор системы Лебеля был оставлен потому, что имел боевые упоры на личинке. Это давало возможность значительно уменьшить габариты ствольной коробки без ущерба для ее прочности даже тогда, когда давление во время выстрела достигало пяти тысяч атмосфер. Комиссия спроектировала для своего ружья новый штык и прицел. Однозарядка, спроектированная комиссией по системе Лебеля, получилась неплохой, хотя и не была свободна от недостатков.
С. И. Мосин внес свою лепту, и не такую уж малую, в создание этой модели. Проектируя ствольную коробку, комиссия вынуждена была снабдить ее «пружинным проводником», который монтировался на дне коробки и должен был приподнимать переднюю часть патрона, не давая пуле упереться в казенный срез ствола. Устройство такой детали-проводника создавало дополнительные конструктивные, производственные и эксплуатационные сложности.
Мосин предложил исключительно простое, до сих пор используемое решение: не ломать голову над пружинным проводником, а изменить конфигурацию переднего конца коробки как раз в том месте, где в нее ввинчивается ствол,выточив небольшой подъем к обрезу ствола.
Но это было, так сказать, попутное занятие Сергея Ивановича, а основное время в тот момент, это октябрь—ноябрь 1889 года, он занимался проектированием однозарядки собственной конструкции, каковую и представил в комиссию на испытания.
Ствол нового ружья доставили ему из инструментального отдела Петербургского патронного завода, но конструкция затвора и форма ложи у Мосина были уже детально отработаны.
Затвор имел отдельную личинку с двумя расположенными по бокам боевыми упорами, соединительную планку, затворную задержку в виде отдельной детали, упиравшейся в стенку ствольной коробки.
В однозарядной винтовке образца 1889 года затвор был уже полностью отработан и без существенных изменений использован во всех последующих опытных моделях и в магазинной винтовке образца 1891 года. Ведь Сергей Иванович, работая над однозарядкой, считал ее мерой вынужденной, больше являвшейся следствием волевого решения военного министра и не совсем верных воззрений части военных, в том числе и из Комиссии генерала Чагина, на проблему перевооружения. А потому Мосин весьма усердно занимался разработкой магазина собственной конструкции.
Вызванный в ноябре 1889 года в Ораниенбаум на испытания однозарядки, он работал в оружейной мастерской офицерской стрелковой школы и именно там сделал первый макетный образец трехлинейки с магазином трапециевидной формы.
