Из-за борта военного автомобиля, прошитого пулями автомата Ганса, медленно показываются спутанные волосы раненого эсэсовца, его лицо искажено от боли. Он вглядывается в напавших.
Автомобиль Сергея. Ганс втискивает ноги Альдоны внутрь автомобиля, бежит к месту водителя, садится и захлопывает дверцу. Грета одна. Она ждет, пока Сергей положит ноги Альдоны.
Кадр мягко затемняется так, чтобы в небольшом кружке света оставалась только фигурка Греты.
Профиль Греты крупным планом.
Раненый эсэсовец улыбается, его голова исчезает за бортом машины со словами: «Узнал… если выживу… найду».
Вой и скрежет несущегося автомобиля. Сергей держит Альдону. Темно. Плачущий голос Ганса:
— Альдона! Альдонушка! Скажи хоть слово!
Голос Сергея:
— Кажется, она ранена в спину и правую ногу. Сейчас посмотрю получше.
Легкий стон. Все радостно кричат хором:
— Жива!!!
Жесткая команда Ганса:
— Приготовиться! Торможу, скоро деревня. Пора менять номера! Живо!
Нежно:
— Альдонушка!
Москва. Министерский кабинет. За большим столом спиной к зрителю сидит Народный комиссар — небольшого роста и слабого сложения человек, брюнет, волосы с проседью. Его собеседник — полный, болезненного вида человек средних лет. Говорит, часто переводя дыхание, у него астма. Это Начальник Иностранного отдела.
Нарком:
— Я пригласил вас для того, чтобы обсудить весьма важный вопрос.
Начальник ИНО:
— Я слушаю вас, товарищ Народный комиссар.
Нарком:
— Вы не задумывались над тем, что нашу разведку можно и нужно сделать более экономной?
Начальник ИНО:
— Финансовая смета утверждена.
Нарком:
— Понятно, что разведывательная работа без материальных средств немыслима. Партия и правительство принимают меры к тому, чтобы вы не были стеснены в смысле денег. Но я не об этом….
Нарком делает паузу. Берет в руки карандаш и вдруг стучит им о стол:
— Я хочу сказать о факторе времени и кадрах. Люди у вас испытанные, но у нас не хватает времени: фашисты разворачивают подготовку к войне такими темпами, что и вам надо ускорить свою работу, чтобы не просмотреть главных ходов врагов и всегда держать инициативу в своих руках. Ускорить работу, удесятерить ее можно только одним способом: переориентировкой практических методов.
Пауза. Тишина. Тяжелое дыхание Начальника ИНО и постукивание карандаша о стол в наиболее важных местах разговора. Нарком:
— Мы знаем то, что вам удалось добыть прямым путем. В основном за счет получения секретной документации из различных политических и военных учреждений фашистов. Но есть и второй путь, гораздо более перспективный и рациональный: это получение дипломатических шифров и кодов крупных государств, которые, как и мы, следят за немецкими и итальянскими вооружениями и подготовкой к войне. Без сомнения, эти государства имеют чрезвычайно важные сведения, и они нам пока неизвестны. Мы во всех странах мира имеем тысячи преданных друзей, борющихся, как и мы, против войны и фашизма. Через них получить копии разных шифрованных телеграмм для нас будет нетрудно. Значит, надо заняться приобретением шифров и кодов. Это — веление времени. Надо спешить. Цель остается прежней — борьба за мир, и даже методы те же. Я просто подсказываю вам еще один перспективный ход. Вы поняли задачу?
Начальник ИНО:
— Вполне.
Нарком:
— Подходящие люди у вас имеются?
Начальник ИНО:
— Конечно.
Нарком:
— Можно ли быстро организовать группу, которая специально займется добычей шифров?
Начальник ИНО:
— Да. Я уже мысленно наметил подходящих кандидатов.
Нарком:
— Прекрасно. Рассмотрим организационную и финансовую стороны реализации этой дополнительной задачи.
Конспиративная квартира аптекаря. Стол сервирован для чая. За столом Ганс, Сергей, Грета, сильно осунувшаяся и прихрамывающая Альдона.
Грета:
— Я в первый раз на конспиративной квартире!
Ганс:
— Ну и как?
— Ничего. Квартира как квартире. Я думала, что будет что-нибудь особенное: броневые стены и железная дверь!
Общий негромкий смех.
Грета:
— Я горжусь, что эта квартира наших антифашистов. Я говорю здесь по-немецки и чувствую себя как дома.
Ганс:
— Хозяин — советский человек, его жена — австрийка. Не обижайся, Грета, если с нами оба будут говорить по-русски, для них наш приход — праздник!
Входят Степан и Иштван. Смех обрывается. Все встают.
Степан:
— Здравствуйте, товарищи! Я принес две приятные новости. Первая. Центр объявил вам всем благодарность с занесением в личное дело. Формулировка: «За исключительное мужество, проявленное при проведении ответственной операции».
Тихие, но дружные аплодисменты. Степан и Иштван жмут руки участникам операции.
— Вторая новость уже от меня. Для отдыха и развлечения поручаю вам доставить из Рима в Берлин секретный авиационный пулемет совершенно новой конструкции и комбинезон с маской для защиты от боевых газов.
Молчание. На лицах удивление, смешанное с возмущением. Сергей:
— Гм… Ничего себе отдых…
Альдона:
— И развлечение!
Ганс:
— Где и как мы получим эти вещи?
Степан:
— Около парка Вилла Боргезе. С машины.
Ганс:
— Так не проще ли на этой же машине довезти пулемет и комбинезон до морского порта и сдать его на советское судно?
Степан:
— Не проще. Парадокс. Немцы нажимают на итальянцев и требуют свертывания морской торговли с Союзом. Слежка за судами усилена, и около наших пароходов сплошная цепь охраны. Тщательнейшие обыски. Не пронесешь и дамского пистолетика. А тут авиационный пулемет! Да и комбинезон — не иголка, с первого взгляда бросается в глаза. Нет, братцы, делать нечего, придется везти в Берлин.
Грета:
— Но почему именно в Берлин? На границе эсэсовцы свирепствуют, как бешеные собаки! Лучше везти в демократическую Францию!
Степан закуривает трубочку, Иштван сигару, Ганс сигарету. Все тонут в клубах сизого дыма.
— Милая наша девочка, эсэсовцы нам не так страшны, как демократическая полиция. Ты не понимаешь психологии: немец увидит генерала и на цыпочках обойдет его, замирая при этом от благоговения. Немцы генералов уважают. А француз нарочно все вещи генерала перевернет вверх дном: «На, смотри и чувствуй! Ты генерал в казарме, а я — на границе! Вот это я тебе сейчас и доказываю!» Нет, друзья, у меня опыта больше! Езжайте по прямой линии Рим-Домодоссола-Бриг-Базель-Берлин. Залог успеха — блеф, тот самый нахальный наскок, на который француза не возьмешь, а немца взять можно! Чем нахальнее, тем лучше!
