Горький стал литературным наставником Скитальца.
«Я живу на полном иждивении Горького, — писал Скиталец брату Аркадию 10 декабря 1900 года. — Под его влиянием я быстро развиваюсь, развертываюсь. Горький возится со мной, как с ребенком. Нянчится, учит меня, заставляет до бесконечности переделывать мои работы. Сам поправляет их, дает темы.
При таких хлопотах даже и бездарного человека можно выучить писательству, а я же не совсем бездарный. Он руководит моим чтением, я весь ушел в работу».
А Горький сообщал Миролюбову, что у него живет Скиталец, работает, как вол, не пьет.
«Хороший, серьезный, честный парень! Верю, что из него выйдет нечто, хотя и не крупное, может быть, но хорошее, цельное».
В 1900 году в журнале «Жизнь» появился рассказ «Октава». Это был выход Скитальца в большую литературу. В апреле 1901 года вместе с Горьким он был арестован по делу о приобретении мимеографа и заключен в Нижегородскую тюрьму.
Лучший период литературной деятельности Скитальца — 1905 год. В это время революционно-демократические мотивы особенно громко звучали в стихах и рассказах писателя. Росту Скитальца, как и многих других замечательных людей нашей страны, в сильной степени способствовало идейное влияние могучего Горького.
С Иваном Алексеевичем Белоусовым я познакомился через Спиридона Дмитриевича Дрожжина. Он наставительно говорил мне:
— Приедете в Москву, непременно побывайте у Ивана Алексеевича, передайте ему мой привет и познакомьтесь. Он человек интересный.
Как только приехали в Москву, мы с моей маленькой дочкой Тоней поехали разыскивать Соколиную улицу, где жил И. А. Белоусов. Небольшой сад с редкими деревьями, низкий одноэтажный дом. Помню длинную узенькую комнату, в которую нас провела женщина, а когда мы вошли в нее из коридора, нас встретил худенький, невысокого роста человек и отрекомендовался Белоусовым.
— А мы из Низовки, Дрожжин просил передать Вам привет…
— Проходите, проходите, пожалуйста.
Комната была заставлена книжными шкафами и от этого казалась еще уже и темнее. Она представляла какой-то коридор с одним окном, выходящим в сад. На стенках выше шкафов, висели портреты писателей. Под окном, в парадном углу, стоял письменный стол, а над ним — портреты Пушкина и Шевченко.
— Это мой скромный кабинет, — сказал он, усаживая нас на диван, — не богат, не велик, но зато никто тут не мешает заниматься, — и спросил: — Так вы сейчас из Низовки?
— Да, от Спиридона Дмитриевича.
— Ну, как он здравствует, старина? Давно мы с ним не видались.
Я рассказал о жизни и болезни Дрожжина, о творческих замыслах поэта.
Иван Алексеевич попросил подробнее рассказать, когда и где я познакомился с Дрожжиным, а также поведать о своем житье-бытье.
Потом Белоусов охотно исполнил мою просьбу и рассказал коротко о своей жизни.
— Родился и вырос я в Зарядье в семье бедного портного, — начал он. — Отец мой был полуграмотный человек. В доме у нас никогда не было ни одной книги и иметь их считалось излишним, а сочинять их — крайне предосудительным. Свой литературный путь я начал без всякой посторонней помощи. Отец, кроме «Полицейских ведомостей», которые выписывались тогда по приказу полиции, ничего не читал, но зато «Ведомости» он прочитывал очень добросовестно. Когда я начал разбирать печатное слово, отец заставил меня читать «Ведомости». Однажды я прочитал так: «Одинокая собака ищет комнату».
Отец остановил меня:
— Какая это у тебя собака ищет комнату? Дай-ка я прочитаю, — и прочитал: — «Одинокая особа ищет комнату».
Обучался я у дьячихи местного прихода, сначала по-церковно-славянски, а потом уже по-граждански.
В 1875 году я поступил в первое московское городское училище. В Зарядье была овощная лавка Леонова. С сыном его Максимом Леоновичем Леоновым я познакомился.
Максим Леонович — отец известного теперь беллетриста — в то время так же, как и я, только что начинал пробовать свои силы в литературе. Я часто встречался с ним.
А потом уже образовался кружок писателей «самоучек» из народа. Сколько имен проходит теперь в моей памяти! Слюзов, С. Т. Семенов, Савихин, Дерунов. Встречался с Трефолевым — автором песни о «камаринском мужике» и Раззореновым — автором песни «Не брани меня, родная», Пановым, Коринфским, Боборыкиным, Златовратским, Дрожжиным, Травиным, Шкулевым, Нечаевым и многими другими. Иван Алексеевич передохнул, улыбнулся и продолжал:
— Я к тому времени уже познакомился с Антоном Павловичем. Он только еще начинал литературную деятельность и подписывался Антоша Чехонте. Однажды я решил ему признаться в писании стихов. Чехов одобрил их. Помню, как это было дорого для меня. В то время я переводил «Кобзаря», Аду Негри и Бернса, печатался в детских журналах и издавал небольшие книжки для детей…
Белоусов слегка задумался, охваченный воспоминаниями, а потом неожиданно спросил у меня:
— Вы не знакомы с Телешовым? Непременно познакомьтесь. Он расскажет, как они гуляли на моей свадьбе. Много было тогда молодежи, танцевали почти до утра, и особенно Антон Павлович и Телешов.
Иван Алексеевич увлекся повествованием о молодости и с волнением рассказывал о своих замечательных знакомствах с выдающимися русскими писателями и деятелями культуры.
— Да, — продолжал он, — очень заметна была тогда богатырская фигура Гиляровского, во фраке и с георгиевской ленточкой в петлице. В то время я был уже знаком с Короленко, Львом Толстым и Горьким.
Он снова передохнул и предложил:
— Если будете проходить по Тверскому бульвару, то там в доме Герцена, в нижнем подвальном этаже во дворе есть клуб крестьянских писателей, заглядывайте туда. Там я состою на службе и когда дежурю, приходите, посмотрите кое-что. Вам тоже надо бы вступить в «Суриковский кружок».
— Иван Алексеевич, вы ведь тоже самоучка?
— Нет, я все-таки сравнительно грамотный, — он тепло улыбнулся, — кончил городское училище, и мне много легче писать, чем кому-либо, совсем не учившемуся в школе…
Я узнал, что первые стихи И. А. Белоусова были напечатаны в газете «Свет» в 1882 году, а в 1886 году вышел сборник его переводов. В конце 90-х годов он сотрудничал в детских журналах: «Детский отдых», «Детское чтение» и «Южная Россия». Потом он редактировал журнал «Утро». В 1902 году Белоусов издавал журнал «Путь», который в 1914 году закрылся. В нем участвовали Телешов, Бунин, Горький, Скиталец, Шмелев и другие. В 1915 году у поэта вышла книга стихов «Атава».
— За эти годы накопилось у меня много изданных книг, — он отворил один шкаф. В нем были запретный «Кобзарь» и много разных сборников: «Песни борьбы», «Сами сыграем», пьеса для школьного театра, «Песни о хлебе и труде», «Литературная Москва», «Ушедшая Москва», «Дорогие места» и другие. Потом куча журналов, в которых участвовал.
