гармонии с драматической ситуацией».
Они с Рудольфом также станцевали па-де-де– из «Сильфиды».
В Кировском Нуреев танцевал только мужской па-де-катр – одну из главных вариаций последнего акта балета.
Где ему суждено было провести последующие два года.
Единственным человеком в Сполето, который оценил декорации Монтрезора, был пионер американского танца модерн, позиционировавший себя как человек, создающий нечто совершенно новое – Пол Тейлор, еще одна «приманка» для гостей фестиваля. «Его [Нуреева] репетиция только что закончилась, а моя должна была начаться. А он все стоял и спорил с художником. Я вмешался и сказал: “Если вам не нравятся эти декорации, я заберу их”». Тейлор знал, кто такой был Нуреев, и считал его «славным, горячим малым». Вскоре они подружились, хотя Рудольфу пришлось уговаривать американца, прежде чем тот согласился с ним вместе работать. Танцуя в Сполето свою партию в балете «Ореол», Тейлор краем глаза заметил Рудольфа в кулисах – артист пытался повторять его па.
По мнению Пола Тейлора, наблюдавшего ту сцену лично, она была всего лишь очередным представлением, игрой Нуреева на публику. Рудольфу было отлично известно, «что жители Сполето ценят темперамент и ожидают именно такого, темпераментного исполнения от артистов; а не увидев его, чувствуют себя обманутыми… Вот он и устроил для них щедро еще один спектакль, разбив о стену несколько бокалов – поступок, ожидаемый от русского и единственно учтивый».
Впоследствии речь частично восстановилась, но только самые близкие Тито люди могли различать ее невнятные звуки.
Она дождалась отъезда своего мужа в Ленинград с Найджелом Гослингом. Муж ничего не знал о ее беременности, и в конечном итоге это решение стоило балерине брака с ним. Правда, через несколько лет Сеймур подарила жизнь близнецам.
Хотя Макмиллан был одним из самых талантливых хореографов Королевского балета, остаться в компании его не уговаривали. Возможно, потому, что его ставленниками были Сеймур и Гейбл, а Аштон отдавал предпочтение Сибли и Доуэллу. Макмиллан и Сеймур ушли в Берлинский балет, а Гейбл вообще покинул балет, решив попробовать себя на актерском поприще. Он сыграл главную роль в фильме Кена Рассела «Дружок».
Фильм вышел осенью 1965 года.
Перски, на тот момент работавший в рекламной фирме, в скором времени стал продюсером многих пьес Уильямса, а также таких фильмов, как «Шампунь» и «Волосы».
«Надеюсь, ради Теннесси, что это было правдой», – сказал позднее Перски.
Впоследствии Сибил Кристофер.
Искусственное озеро в Гайд-парке.
В двух других спектаклях танцевали Михаэль Биркмейер и Карл Музиль.
Его начальный успех в 1890 году во многом определила музыка Чайковского, которую композитор считал своей лучшей балетной партитурой.
Оформление спектакля изначально хотели поручить Генри Муру, но он отказался.
Несмотря на то что балет был тепло встречен публикой, в Лондоне его показали только семь раз; еще несколько спектаклей прошло в Америке. А потом балет был снят с репертуара.
Датчанин и Фраччи танцевали только сцену на балконе в хореографии Бруна на музыку Прокофьева.
В то лето Вера Волкова, проживавшая в Копенгагене репетитор Бруна и Нуреева, впервые после своего отъезда из Ленинграда в начале 1920-х годов посетила город на Неве. Везде, куда бы она ни ходила, рассказывала потом Волкова, и все танцовщики, с которыми она общалась, расспрашивали ее о Бруне. Такое долговечное впечатление он оставил по себе во время гастролей с «Американ балле тиэтр» в 1960 году. Волкова встретилась и с Пушкиным – своим бывшим партнером в Шанхае. И вполне возможно, что главной темой их беседы был Рудольф.
Впоследствии Марит Гентеле.
Радзивилл пыталась сделать карьеру в кино (она оказалась короткой) и как раз в то время снималась в Чикаго, в главной роли, в раскритикованном потом фильме «Филадельфийская история», который Рудольф посмотрел позднее во время гастрольного тура.
Нуреев еще в январе 1963 году должен был станцевать на ее сцене с Шовире в «Жизели», но из-за давления Советов на французов спектакль был отменен.
Большая часть той хореографии не сохранилась.
В большинстве постановок «Щелкунчика» Дроссельмейера и Принца танцуют разные артисты. Первого обычно исполняет более возрастной танцовщик, специализирующийся на характерных ролях.
Балет был впервые показан на сцене Королевского театра 29 февраля 1968 года. В лондонской постановке оформление Лоренцо Монджардино сменили пышные декорации и костюмы Георгиадиса.
Как ни иронично, эта фотография была сделана еще в 1961 году – во время той самой первой фотосессии Нуреева с Аведоном, после которой Рудольф признался Кларе Сент, что сожалеет о своем решении позировать обнаженным. Но к 1967 году его представления о «приличиях» уже допускали и не такое.
На фестивале в Нерви он танцевал в «Памятнике мертвому мальчику» и был партнером Линн Сеймур в «Жизели» и па-де-де из «Ромео и Джульетты».
Электронная музыка до такой степени действовала на нервы Антуанетт Сибли, исполнявшей роль Жизни, что ее вскоре пришлось заменить Дайаной Вир. (В роли Смерти танцевала Моника Мейсон.) «Она звучала так, словно по зеркалу царапали стеклом».
Впервые Нуреев станцевал эту роль в Королевском балете в 1963 году, после репетиций с Сергеем Григорьевым – бывшим режиссером дягилевской труппы, на глазах у которого создавался прославленный балет Фокина. Но образ Петрушки был настолько «заточен» под Нижинского с его тонким, ранимым характером и невысокой, приземистой фигурой, что воплотить его другим танцовщикам было
