Вначале я удивлялся, видя у многих в камерах спортивные вымпелы. Я полагал, что после тяжелого трудового дня у заключенных в лучшем случае остаются силы на прогулку или партию в шахматы. В действительности же работают в американских тюрьмах мало, а тяжелым физическим трудом не занимаются никогда. Кормят там хотя и невкусно, но обильно, и для некоторых заключенных спорт насущно необходим, чтобы не растолстеть.
Наиболее распространенная в тюрьме спортивная игра на первый взгляд довольно странна. На стене тюремного двора рисуют квадрат, а на асфальте перед ним — прямоугольник. Один из игроков бьет об асфальт небольшим резиновым мячиком. Мячик отскакивает и рикошетом ударяет в стену, после чего удар наносит уже второй игрок. Игра несколько напоминает парный теннис «о стеночку», только вместо ракетки используется собственная ладонь. Это немудреное развлечение имеет горячих приверженцев, которые устраивают подлинные тюремные Уимблдоны.
Большого тенниса в нью-йоркских тюрьмах, конечно, нет, а вот настольный — существует. В категорию малоактивных видов тюремного спорта входят также катание шаров и метание подковы. Игра с шарами, называемая «баччи», на воле встречается только в итальянских кварталах Нью-Йорка. А металлические стержни, на которые игроки должны набросить подкову, можно увидеть лишь в штатах так называемого кукурузного пояса. Тем не менее обе эти игры прочно вошли в тюремную субкультуру наряду с игрой типа «Эрудит» («Scrabble»), в которую на воле в США играют только школьники.
Командные виды спорта — баскетбол, волейбол, футбол американский и европейский — также существуют за решеткой. Некоторые матчи, проводимые в тюремном дворе или спортзале, собирают толпы болельщиков. Заключенным запрещено иметь футболки с какими бы то ни было надписями или эмблемами во избежание маскировки под вольнонаемных. Тем не менее перед матчем игрокам выдают под расписку красочную спорт-форму. Команды зачастую носят громкие названия. Например, «Синг-Сингские дьяволы». В печально известной тюрьме строгого режима «Ангола» (штат Луизиана) существует даже команда под названием Lifers, то есть «Приговоренные к пожизненному заключению». Краткосрочники, особенно молодые, часто говорят, что предпочли бы пожизненному заключению смертную казнь. Люди же, реально оказавшиеся в таком положении, нередко смиряются со своей участью и даже начинают ею бравировать.
Попасть в команду может далеко не каждый желающий. Хотя американский тюремный спорт — чисто любительский, к вопросам престижа заключенные относятся серьезно. Но наиболее престижным является вовсе не место форварда или lineback’a в тюремной команде. Самый уважаемый персонаж — это арбитр. Очевидно, человек, много лет находящийся во власти чужой воли, страстно желает хоть на время игры сделаться вершителем чьей-то судьбы — судьей, а не подсудимым.
Силовые единоборства в нью-йоркских тюрьмах запрещены. Любой заключенный может получить сплюснутые боксерские перчатки и лупить по груше сколько душе угодно, но поединок или даже спарринг между двумя арестантами немедленно останавливается, а боксеров запирают в бокс. То же относится к вольной борьбе, дзюдо и особенно карате.
Когда-то нью-йоркские тюремные надзиратели должны были поддерживать хорошую физическую форму и владеть основными навыками бокса. В последние десятилетия эти требования были сняты, и среди надзирателей стали появляться субтильные или, напротив, очень грузные субъекты. В Фишкиллской тюрьме слу: жила лейтенантом невероятных размеров негритянка, которая, когда ее случайно сшибли с ног, не смогла подняться без посторонней помощи. В случае столкновения с физически сильными заключенными надзиратели берут лишь числом. Беглого русского матроса Константина Руденко, который ударил оскорбившего его сержанта, надзиратели Фишкиллской тюрьмы не могли скрутить в течение пятнадцати минут. Руденко дрался, как лев, и был обезврежен только с помощью мощной инъекции транквилизатора, который, изловчившись, вколола подкравшаяся сзади медсестра.
Есть в нью-йоркских тюрьмах и бегуны, и прыгуны в длину. Но самый тюремный вид спорта — это все-таки культуризм, бодибилдинг. В любой здешней зоне есть набор штанг, гантелей и гирь. В последнее время их вытесняют тренажеры, так как гантели легко можно использовать в качестве оружия. Именно это произошло в 1997 году в нью-йоркской тюрьме Mohawk, где нескольким надзирателям разбили головы.
В тюрьмах некоторых южных штатов культуризм вообще пытались запретить. Поскольку там принято считать, что преступники неисправимы, логично было помешать им накачиваться для новых ограблений, изнасилований и убийств. Несмотря на протесты либералов и врачей, из тюрем убрали штанги и тренажеры. Но заключенные и здесь нашли выход. В тренировках увеличилась доля приседаний и отжиманий. Использовались мешки с песком или консервные банки из ларька. Худые и малорослые заключенные начали предлагать свои услуги в качестве штанги — с ними делали рывки и толчки. И тюремное начальство, пожевывая вирджинский табак, удивленно наблюдало за этими сценами из классической Греции, где пастух-атлет, готовясь к Играм, носил теленка вокруг своего села. В конце концов «качалки» вернули. Заключенные южных штатов одержали неожиданную победу на чужом поле.
Эта женщина появлялась в комнате свиданий тюрьмы «Фишкилл» каждое воскресенье. Худенькая, невысокого роста, с довольно привлекательным южноевропейским лицом. На вид ей было не больше сорока. Приходила она одной из первых, около восьми утра, и Присаживалась за боковой столик. Она глядела на часы, потом, будто спохватившись, открывала портмоне и доставала пригоршню мелочи. Покупала два стаканчика растворимого кофе из автомата, возвращалась к столу, кивая и чуть улыбаясь надзирателям, которые все ей были давным-давно знакомы.
Потом она снова смотрела на часы и на дальнюю дверь, из которой вот-вот должен был появиться ее муж — высокий, мощного сложения сицилиец Де Филиппо. Сидел он уже восемнадцатый год. В 1979 году, совсем молодым, Де Филиппо совершил убийство и получил срок от 10 лет до пожизненного. При хорошем поведении он мог бы выйти на волю еще до своего 30-летия. Но в деле Де Филиппо стоял роковой штамп «ОС» — Organized Crime.[12] В 1989 году, по истечении минимального срока, он предстал перед комиссией по условнодосрочному освобождению и получил отказ. Он явился на комиссию через два года, еще через два, еще через два с тем же результатом. Самым мрачным в его положении было то, что теоретически его могли вообще никогда не освободить.
