— Если так, то его ожидает гибель, а тебя великий княже, помощь, милость и слава от Господа! — сказал преподобный..
Князь опустился перед ним на колени. Сергий благословил его и напутствовал:
— Иди против безбожных без всякого страха. Господь будет тебе помощник и заступник.
А потом наклонился и тихо сказал одному князю:
— Победиши враги твоя.
Дмитрий был так потрясен и взволнован этими добрыми предсказаниями, что, по свидетельству летописца, прослезился. После трапезы преподобный окропил святой водой князя и всех бывших с ним. Тут Дмитрий и обратился к святому старцу с просьбой: в залог обещанной им милости Божией и в благословение всему воинству дать им двух иноков — Пересвета и Ослябю.
Когда-то Александр Пересвет, бывший боярин брянский, и Андрей Ослябя, бывший боярин любецкий, славились как опытные и доблестные воины. Они даже прослыли богатырями. Но потом ушли из мира в Святотроицкую обитель под покровительство Сергия.
Дмитрий понял, что именно такие иноки-воины, посвятившие себя Богу, могут служить высоким примером для его ратников. И Сергий, не задумываясь, исполнил просьбу князя и велел позвать Пересвета и Ослябю. Хотя это было против всяких церковных правил. Недаром Епифаний даже не упоминает об этом эпизоде в своем житие.
Пересвет и Ослябя с радостью приняли приказ любимого игумена готовиться к походу. Ведь не свои боярские наделы они шли защищать, а веру православную и отечество. Вместо лат и шлемов преподобный возложил на них схиму с изображением креста Христова.
Князь Дмитрий вышел к ожидавшей его свите со слезами на глазах, но с радостным лицом. Он никому не сказал о пророчестве старца, но все видели, как переменился князь. Все последние дни он был хмурым и озабоченным, а после беседы со старцем воодушевился и воспрял духом.
После отъезда князя с приближенными преподобный с братией почти не покидали храма и днем и ночью молились о победе русского воинства.
В то время в Москве находился митрополит Западных Церквей Киприан. Князь Дмитрий рассказал ему о поездке в Святотроицкую обитель и о предсказании святого старца. Тот советовал хранить в тайне пророчество Сергия, чтобы не привести воинство в беспечность и самонадеяние.
Но все тайное становится явным. Быстро разнеслась по Москве, а потом и по всем русским землям молва о том, что князь ходил к Троице и получил благословение и доброе предсказание на брань с Мамаем. Каким-то таинственным образом просочились в мир даже последние слова Сергия, сказанные им князю наедине: «Победиши враги твоя». Любовь и доверие к святому радонежскому чудотворцу были так велики, что эти его слова «подняли упавший дух русского народа, пробудили в нем доверие к себе, к своим силам, вдохнули веру в помощь Божию».
Летописец утверждает, что именно эти неясные слухи помешали предателю Олегу Рязанскому соединиться с Мамаем. Только он собрался выступить навстречу татарам против московского князя, как лазутчики донесли ему, что Дмитрий уже переправился через Оку и многие князья русские присоединились к нему. А рязанские бояре рассказали Олегу о том, что знаменитый пророк Сергий Радонежский предсказал великому князю победу над Мамаем. Услышав это, будто бы Олег очень встревожился и отложил свой поход. Так и не дождался Мамай своего союзника.
Москва же в те дни кипела и бурлила. На сей раз Русь действительно собралась, предчувствуя, что решается ее судьба. Под знамена Дмитрия пришли Владимир, Суздаль, Серпухов, Ростов, Нижний Новгород, Белозерск, Муром, Псков, Брянск. Уклонились всегда ненавидевшие Москву тверичи и коварный Олег Рязанский.
На 20 августа назначили выход из Москвы всего войска. После торжественного молебна в Успенском соборе Дмитрий с двоюродным братом Владимиром Серпуховским преклонили колени у могилы предков в храме Михаила Архангела, молили их о помощи и заступничестве.
На Красной площади строились отряды, готовые к походу. Здесь собрались не только воины, но и купцы, ремесленники, крестьяне, со всех концов русской земли пришедшие на помощь князю. Другая же часть рати должна была присоединиться к ним по дороге или дожидалась в Коломне.
Князь обратился к своему войску с такими словами:
— Должно нам, братия, сложить головы свои за веру христианскую, да не захватят поганые города наши, да не запустеют Божии церкви, да не будем мы рассеяны по всей земле, да не будут уведены в полон жены и дети наши.
И площадь словно громом загремела — ратники обещали великому князю Дмитрию Ивановичу верно служить ему и отечеству и головы свои положить, если понадобится.
Под звон колоколов и рыдания женщин ополчение тронулось из Москвы. Вскоре отряды разделились: Владимир Серпуховской пошел дорогою на Брашево, белозерские князья — Болвановскою дорогою, сам великий князь — на Котел. Такое огромное войско не могло быстро пройти одной дорогой, а Дмитрий очень спешил.
В Коломне на поле возле Девичьего монастыря решили сделать смотр войскам. Никогда еще не собиралось столько рати вместе. «От начала мира такова не бывала сила русских князей и воевод местных», — говорил летописец.
Привели войска в боевой порядок, обговорили предварительную расстановку сил и выступили из Коломны не мешкая, чтобы не дать Мамаю ворваться в московские земли. Князь Дмитрий уже получил известие от лазутчиков, что Олег Рязанский его предал и собирается присоединиться к Мамаю. Несмотря на это, князь запретил войску грабить и обижать жителей, пока шли по рязанской земле.
По дороге возле местечка Березуй присоединились к ним два отряда князей Ольгердовичей — Андрея Полоцкого и Дмитрия Брянского. Это были сыновья Ольгерда Литовского, который причинил столько беспокойств Москве и не раз стоял со своей ратью под ее стенами, пока, наконец, не сдался и не заключил с Дмитрием мир.
Андрей и Дмитрий были нелюбимыми сыновьями у Ольгерда Литовского. И сами они отца недолюбливали из-за мачехи. Но, конечно, не потому встали под знамена князя московского. Татары всех допекли, всем костью встали поперек горла — и русским князьям, и литовским.
Ольгердовичи привели с собой сорок тысяч рати. А из Козельска подошел отряд в четыре тысячи. Все эти большие и малые рати вливались в огромное русское воинство.
Нижегородские купцы привели дружину, не спро-сясь своего князя. Но что удивило Дмитрия и вселило в него еще большую веру — пришли отряды из Рязани, не побоявшись гнева Олегова, и из Твери, главной московской врагини. Наверное, не осталось ни одной русской земли, которая не собрала бы рати, услышав, что Дмитрий идет на поганых.
