Но тогда, если женюсь завтра, возникло бы бесконечное множество хлопот и расходов… споры из-за отсутствия общества — утренние визиты — ежедневная потеря времени (разве что жена окажется ангелом и будет побуждать тебя прилежно работать). — Затем, как же я смогу управляться с делами, если буду вынужден ежедневно гулять с женой? — Увы! Я никогда не изучу французского — и не побываю в Европе — и не поеду в Америку — и не подымусь на воздушном шаре — и не предприму одинокой прогулки по Уэльсу — бедный раб, тебе будет хуже, чем негру. — И затем, ужасная бедность (разве что жена будет добрее ангела и обладать деньгами). — Пустяки, парень! Не унывай! Невозможно вести жизнь в одиночестве, без участия, без детей… Не унывай, уповай на случай — пристально посмотри вокруг — есть много счастливых рабов…»
По мнению Л. С. Соболя, редактора советского академического издания дарвиновских трудов, текст написан не позднее лета 1837 года: в нем употреблено слово transmission (переход), которое Дарвин потом не употреблял, заменив на transmutation (превращение); кроме того, речь идет о какой-то «жене вообще» — о знакомой девушке так не пишут, а уже с лета образ жены конкретизируется.
Всю весну и начало лета Чарлз работал без передышки, даже приглашения от Веджвудов отклонял. Закончил «Дневник и заметки», теперь — геология. Через Генсло выбил в министерстве финансов грант — тысячу фунтов. Заключил договор с издательством «Элдер и Смит», без гонорара, обещал сдать геологическую книгу через год. В середине июля закончилась Красная книжка, завел две новые; одну, «А», — о геологии, другую, «В», — назвал в честь деда «Зоономией»: посвящена она «трансмутации видов».
Начал он, однако, не с превращений страусов, а, как подобает философу, с начала начал. Почему живут? Почему умирают? (Возьмите биографию любого крупного ученого и обнаружите, что он до старости сохраняет страсть к «почемуканью», которую обычные люди, повзрослев, теряют. Почему небо голубое? Почему собака не родит котенка?) Книжка «В» демонстрирует, какая громадная работа произошла в голове Чарлза с марта, когда он лепетал что-то невразумительное об «изменении» страусов, до июля: на ее страницах в виде зародышей содержатся не только все его будущие идеи, но и множество вопросов, на которые наука XXI века еще не дала ясных ответов.
Зачем размножаются? Может, не размножаться лучше, проживешь дольше? Записал: прочесть где-нибудь о евнухах, сколько они живут. Но кастрированные жеребцы, он знал, не живут дольше обычных. Значит, размножение не такая уж вредная вещь, даже, может быть, для чего-то полезная. Дело вот в чем: взрослое живое существо не меняется. А мир меняется. Если бы какой-нибудь вид состоял из одних взрослых, он бы не сумел подстроиться к новому миру и вымер. Единственный способ сохранить вид — рожать детенышей, которые будут отличаться от родителей, и каждое новое поколение будет чуть лучше годиться для жизни в новом мире. Далее: зачем размножаются половым способом? Есть бесполый, воспроизводишь себя, хлопот никаких, результат тот же. Да все затем же — чтобы дети отличались от родителя: «…закон смешанных браков, сочетающих признаки обоих родителей и умножающих их до бесконечности». (Сейчас пользу полового размножения объясняют тем, что оно помогает избавляться от вредных мутаций и накапливать полезные; «лирику» пока достаточно понимать, что такое мутация, на бытовом уровне — изменение в генах: при бесполом размножении, если мутация, допустим, сделала родителя больным, он больных и будет плодить, а если родителей два, то «плохая» мутация одного из них может ребенком и не унаследоваться.)
Считается, что Дарвин, как все его современники, кроме Грегора Менделя, верил в «слитную наследственность»: «кровь» отца и матери «сливается» и родится что-то «среднее». Но записи в книжке «В» свидетельствуют, что это не совсем так. При скрещивании признаки «сочетаются», а не «сливаются»; при этом «самые малые различия» между папой и мамой «стираются», а более резкие «имеют тенденцию воспроизводить одного из родителей».
В марте он отверг «приспособленность», теперь принял: «Изменения не результат воли животного, но являются следствием закона приспособления». Теперь ясно, почему на каждом галапагосском островке свой вьюрок и своя черепаха: приспособились к условиям. В марте робко спрашивал, надо ли искать общего родителя двух страусов, теперь заявлял уверенно: «Все виды одного рода — потомки одного предка». В марте расплывчато предположил, что из одного страуса может получиться другой, теперь писал смело: «Было время, когда не существовало млекопитающих; они развились путем последовательного размножения из какого-то отличающегося от них ряда животных, как и все остальное в мире». Откуда взялись самые первые животные? Он пока не готов ответить. Написал, что, возможно, были какие-нибудь «монады»; возможно, их «сотворили». Но, откуда бы они ни взялись, «простейшее не может избежать того, чтобы не стать более сложным». И это усложнение — не прямая линия, а разветвленное «древо жизни»: от ствола расходятся ветви, от них веточки, от веточек почки…
Современные биологи отмечают, что дарвиновское «дерево» не совсем удачно иллюстрирует эволюцию: не все так просто. Но мало кто знает, что Дарвин первоначально придумал иной образ: «Древо жизни следовало бы назвать коралловым кустом жизни: основания ветвей мертвые, поэтому переходы невозможно обнаружить». Коралловый риф — не только толща мертвых домиков: на поверхности его растут многоцветные живые кусты с переплетающимися ветвями — сцепившимися друг с другом полипами, в чаще ветвей обитают рыбы, моллюски, губки, водоросли, и все они связаны друг с другом; это одна из самых активных, сложных и древних экосистем Земли, идеальная метафора живого мира. Почему Дарвин все же остановился на дереве? Потому, наверное, что британцы не знали, как выглядит коралловый куст…
К осени он отредактировал «Дневник и заметки». Там никаких смелых слов не было, напротив, фразу «Создатель делал передышку в работе» убрал, а в следующих изданиях выкинул весь абзац о муравьином льве. Делал лишь робкие намеки. Почему галапагосское зверье похоже на американское? Это можно объяснить «согласно точке зрения многих авторов, сказав, что Творческая сила действовала согласно одному и тому же закону…». Поди пойми, согласен он с точкой зрения «многих авторов» или издевается над ней. Почему вьюрки с разных островов похожи и не похожи друг на друга? «Каждый должен задаться вопросом, почему…» Вот пусть каждый и задается, а с него взятки гладки. Отправил рукопись Генсло и в сентябре слег: тахикардия, желудочные боли. Генри Холланд, лейб-медик королевы, друг Роберта Дарвина, диагностировал утомление и гастрит и прописал мясо. Другой врач, Джеймс Кларк, рекомендовал отдых в деревне. 20 сентября Чарлз уехал в Шрусбери, отлежался, посетил Мэр, где с дядей Джосом наблюдал, как дождевые черви строят почву, 21 октября вернулся в Лондон и 1 ноября выступил в Геологическом обществе с докладом о червях — полезные животные. (Доклад сочли чудачеством.) И продолжал книжку «В». Не будем дальше комментировать каждую выдержку. Просто посмотрим (это напоминает подглядывание в замочную скважину), как, никого не стесняясь, движется и дышит мысль.
