Мать, мужественная до отчаяния и смелая до безрассудства, дала сыну в руки две жизненные нити – животную цепкость и святую веру в себя. Она показала Михаилу пример выживания, вселила в него мысль, что коль он пережил в детстве столь чудовищный хаос, значит, все это не зря, впереди у него великая миссия. Она же убедила сына в том, что учеба – это путь к иной жизни. Отец привил способность к тяжелому труду и оптимистичное отношение к самой жизни; через отца пришло понимание ответственности, уважение к традициям. Несмотря на одиозное время, а может быть, как раз из-за витающей в воздухе опасности объединение мужчины и женщины в семейном союзе являлось чем-то сугубо правильным в жизненном укладе серьезного человека, само собой разумеющимся, неотъемлемой составляющей приторного, с привкусом мертвечины, проживания жизни. Семейная атмосфера душевного покоя наполняла смыслом тупое истязание работой быстро угасающего тела, открывала единственную для истощенного крестьянина возможность наслаждения: видом потомства, призванного убедить, что короткая вспышка жизни и ожесточенная схватка за незатейливое существование предприняты для сохранения на земле своего имени пусть даже на вопиюще короткий период времени. Семья оказывалась единственной зацепкой, и потому отношениями, пусть порой и несколько грубоватыми, дорожили как главной реликвией, как иконой. В книге о себе Горбачев демонстрирует глубокую осведомленность о жизни и становлении дедов – в этой памяти заключен генетический код его миропонимания; и тут же базовой, цементирующей становится мысль о первостепенном значении семейной ячейки в обществе того времени.
Даже не принимая на веру все исповеди самого Горбачева, стоит признать: он рос напористым и выносливым парнем, не боящимся тяжелой изнурительной работы. Хотя не без потерь: «первые годы частенько носом шла кровь – реакция организма подростка». Кульминационная точка взросления молодого Горбачева – последняя перед поступлением в институт жатва. Как и вся советская «жатва скорби» (словосочетание, с легкой руки исследователя Роберта Конквеста вошедшее в обиходное обозначение труда советского крестьянина), это был момент преломления личности, точка абсолюта, за которой ясное осознание косности, кривости, ущербности всего своего будущего. Но вся эта ломка происходила скрыто и настолько глубоко внутри, что даже отцу, самому близкому по духу человеку, была неведома или, по меньшей мере, непонятна. Снаружи все выглядело красиво: «Мы намолотили с отцом 8 тысяч 888 центнеров. Отец получил орден Ленина, я – орден Трудового Красного Знамени». Была создана стартовая позиция, возможность без потери культового для деревенского сообщества чувства долга двинуться к новому рубежу, совершенно не похожему на доселе преодоленные.
Несмотря на подкупающие описания самим Горбачевым выбора пути после окончания школы, скорее всего, они сделаны для демонстрации отношения к родным местам. В действительности же и школьная серебряная медаль, и правительственная награда, и трудовой стаж, и настрой Горбачева-старшего на упорную учебу после окончания войны имели только одну направленность – красиво оставить мир погребенных заживо, без видимого бегства присоединить свой вагон к иному локомотиву. Это имеет самое прямое отношение к формированию семьи, потому что и выбор места учебы, и установка отставить до окончания учебы всякие амурные дела – все это звенья длинной цепи задач на подступах к весьма высокой, заранее сформированной цели. Действительно, в то время как одноклассники подавали заявления в институты Ставрополя, Краснодара и Ростова, Михаил Горбачев без лишней скромности нацелился на «самый главный университет» страны. Для достижения рассмотренных в туманной дымке далеких вершин семья изначально должна была быть безупречной, ей отводилось если не центральное, то очень весомое место.
Подобным образом шла к созданию семьи и будущая первая леди СССР Раиса Титаренко. Возможно, формировать установки ей было несколько легче, потому что образ женщины в советском обществе определялся двумя критериями: хорошая работница (активная участница стройки эпохи – коммунизма) и хорошая жена-мать. Социальная позиция человека в обществе считалась незыблемым приоритетом и самым важным достижением, но советский перекос, в принципе, легко объясним: истинные строители коммунизма не могут быть нравственно уродливы. И даже если мужчина и женщина вместе лопатами перемешивают бетон с почти одинаковой физической нагрузкой, у женщины остается еще одна обязательная функция – показать себя умелой женой и заботливой матерью. Запутав людей между абсурдными целями и догматическими средствами, держа петлю на шее каждого в полузатянутом положении, иллюзионистам с руками на рычагах власти не так-то уж и сложно было добиться «понимания» народа. Но применительно к Рае Титаренко все складывалось не так уж плохо: ее корни терялись где-то на подходах к высоким эшелонам власти; ей подсказали или она сама сумела разобраться в том, что для женщины в современном ей обществе целесообразнее будет заниматься чем-то абстрактно значимым, таким, что узнаваемо издали по яркой вывеске, но понимается далеко не каждым. Социальная значимость и приобщение к сложной сфере деятельности, где существует известный набор граней и оттенков при представлении своего «вклада в коммунистическое строительство» – вот основа выбора, на поверку оказавшимся идеальным для захудалого времени и гиблого места обитания. Но выбор сферы деятельности позволил совершить еще один важный шаг – оставаться всю жизнь женщиной, несмотря на то что советское общество являлось уникальным инкубатором по производству бесполой рабочей силы.
Мировоззрение Раисы формировалось в не менее сложных, чем у Михаила, внешних условиях. Ее отец, черниговский путеукладчик, встретил свою любовь в алтайском поселке. Ему тогда было двадцать два, а его юной возлюбленной всего шестнадцать: сирота, привыкшая к тяжелому физическому труду землепашца и ткачихи, она сумела освоить лишь начальное образование, что потом жило в ней навязчивым комплексом несоответствия времени и положению мужа. Тайное стремление к приобретению шарма «образованности», естественно без понимания сути применения знаний, она постаралась передать детям. Как часто бывает у необразованных людей, прошедших с детства суровую школу жизни, женщина как бы противопоставляла интеллектуальному лоску небывалую, даже болезненную гордость, передавшуюся детям, особенно старшей Раисе, в виде неуклонного стремления к самодостаточности.
Потому, наверное, Рая имела с детства завышенные амбиции в получении знаний, что проявилось в окончании школы с золотой медалью и выборе в качестве ориентира философского факультета главного в стране высшего учебного заведения – МГУ (медаль открывала двери в любой университет).
