Так и поступили.
Не согласившиеся с этим вариантом ночью сели на плоты и подались через Ирбенский пролив.
Первой прорвалась через вражескую оборону группа капитана Двойных, насчитывавшая около сорока человек. Из командиров в нее вошли капитан Я. Ф. Яцук, героически погибший в фашистском плену, полковник В. М. Пименов, начальник связи 3-й бригады майор Кузнецов, младший лейтенант П. Рубайло, лейтенант Брагин.
За Курессаре группа Двойных разбилась на два отряда.
12 октября Двойных вывел свою группу к проливу Вяйке-Вяйн. Здесь под Ориссаре на каком-то хуторе советских воинов выдал гитлеровцам предатель. Фашисты ночью окружили дом, в котором устроились на ночлег защитники Сааремы, и после непродолжительной рукопашной схватки забрали их в плен.
Что стало с другими командирами — не знаю. Известно лишь, что полковник Ключников тоже был пленен. Вернулся он из концлагеря в очень тяжелом состоянии.
* * *
Хиуму — второй по величине остров Моонзундского архипелага — противник пока не обстреливал и не бомбил. Покрытый густыми лесами, остров встретил нас сторожкой тишиной и прелым запахом опадающей листвы. После месяца непрерывных боев, грома артиллерийской канонады, трескотни пулеметов, яростных бомбежек тишина эта показалась неестественной.
[86]
За ужином дивизионный комиссар Зайцев, обратившись к полковнику Константинову, пошутил:
— У вас тут, Александр Сильвестрович, настоящий курорт.
— С вашим прибытием он, несомненно, закроется, — ответил Константинов.
И действительно, только несколько дней противник не тревожил нас на Хиуме. Потеряв при захвате Муху и Сааремы около двадцати пяти тысяч солдат и офицеров, много техники, гитлеровцы стали более осторожными. Зализывая раны, они тщательно готовились к вторжению на Хиуму: вели воздушную разведку, внезапными артналетами прощупывали наши огневые позиции, забрасывали лазутчиков.
Мы тоже даром время не теряли.
Полковник Константинов — генерал Елисеев вскоре получил новое назначение и улетел на Большую землю — распределил прибывших командиров по подразделениям, ознакомил нас с дислокацией частей и системой обороны острова.
К нам прилетели с Ханко посланцы от генерал-лейтенанта С. И. Кабанова. Капитан 1 ранга Петр Георгиевич Максимов и дивизионный комиссар Арсений Львович Раскин по поручению командующего военно-морской базой Ханко разработали совместно с нами план боевого взаимодействия. Мы договорились, что в случае самой острой надобности они помогут гарнизону Хиумы авиацией и плавсредствами.
А 12 октября противник начал обработку наших позиций артиллерией и с воздуха. На остров с разных направлений двинулось несколько десантов. Но лишь в двух местах фашистам удалось зацепиться за берег — на юге, под местечком Эммасте и в районе Нурсте.
Создав плацдарм, гитлеровцы стали перебрасывать через узкий пролив Соэла-Вяйн подкрепления. Потом развернули наступление вдоль восточного и западного побережья Хиумы.
В первые же часы боя в очень тяжелое положение попала батарея старшего лейтенанта Катаева, расположенная у Тофри. Орудия ее держали под прицелом подступы к пристани Сыру. Артиллеристы доставляли противнику большие неприятности. Они вели гу-
[87]
бительный огонь по немецким десантным судам и немало пустили их на дно. Обозленные гитлеровцы обрушили на 44-ю батарею страшный удар. По ней били орудия крейсера, нескольких миноносцев, стреляли с побережья Сааремы. Позиции катаевцев бомбила авиация.
К оказавшимся в беде артиллеристам немедленно выехал военком Северного укрепленного сектора Михаил Семенович Биленко.
Батарейцы сражались героически. Они отбивали вражеские атаки и с моря и с суши. А когда кончились снаряды, вывели из строя орудия и, захватив с собой раненых, пошли на прорыв. Им повезло: сумели пробиться на соседнюю батарею, располагавшуюся за Пюхалепа.
* * *
Ведя тяжелые бои, мы постепенно отходили к полуострову Тахкуна. Острая нехватка полевых частей вынуждала строить оборону узлами, оставляя открытыми фланги. Зная об этом, враг обтекал наши позиции, прорывался в тыл. Линии обороны, как таковой, не существовало, бои и стычки вспыхивали то тут, то там. Каждый командир действовал на свой страх и риск, исходя из собственного понимания и чутья обстановки.
Так, одна из наших усиленных рот, когда соседние подразделения уже откатились на север, долго сдерживала гитлеровцев на правом фланге. Ведя оборону, бойцы часто контратаковали противника, врывались в его расположение и даже захватывали хутора, но с подходом новых подразделений немцев опять откатывались на старые позиции. Наиболее отважные делали вылазки в тыл врага. Например, лейтенант Найденов с несколькими бойцами проник на хутор Валга и там гранатами уничтожил штаб немецкого подразделения.
18 октября наши войска оставили Кярдлу. Над городком стояло огромное зарево: горела текстильная фабрика.
У краснофлотцев и пехотинцев осунувшиеся, небритые лица, покрасневшие от бессонницы и переутомления глаза. Люди молчаливы, угрюмы, некоторые
[88]
едва не плачут. Не от страха — от обиды. Каждому ясно: силы слишком неравны. Можно драться одному за пятерых. Но когда из строя выходит этот один — заменить некому. А к врагу непрерывно с материка и с острова Саарема идут и идут свежие пополнения. Нечем удержать его, хоть мертвых поднимай с земли.
Запомнилась такая сцена. По дороге к Тахкуну я задержался на батарее. Артиллеристы почему-то прекратили огонь. Подхожу, спрашиваю:
— В чем дело?
Командир — его фамилию, к сожалению, запамятовал — старший лейтенант ответил:
— Стволы раскалились, надо переждать, когда остынут.
А враг нажимает, наступает на пятки. Я молчу, не зная, как помочь артиллеристам. Молчит и старший лейтенант. Потом вдруг отчаянно машет рукой и приказывает:
— Огонь!
Лязгают замки орудий, гремят выстрелы. К командиру подходит краснофлотец Данилов.
— Товарищ старший лейтенант, нельзя так. Еще пару выстрелов, и разорвет стволы.
— Знаю, дорогой, знаю, — говорит командир. — Но надо. Понимаешь? Надо!
Лицо батарейца нервно подергивается, и мне кажется, что артиллерист вот-вот разрыдается.
— Э-эх! — стонет он и убегает.
Батарея дает еще несколько залпов и смолкает. Командир распоряжается подорвать орудия.
Тяжело было смотреть в этот момент на батарейцев. Я отвернулся и ушел.
Получили приказ командования флота: эвакуироваться на Ханко. Корабли, высланные за нами, уже на подходе к острову, но приблизиться к берегу не могут: противник заметил их и открыл по ним и побережью ураганный огонь.
