Умеренная или нет, но эта речь оставила широкий задел для субъективных высказываний в отношении президента. Безусловно, существовали некоторые злобные реакционеры — особенно, но не исключительно, среди сенаторов Юга — и если бы Рузвельту удалось избавиться от них, то это могло бы стать необходимым этапом на пути Демократической партии к последовательному либерализму. Однако, к сожалению, хотя ему (или рецессии) и удалось исключить многих демократов на промежуточных выборах в ноябре 1938 года, но это были не те кандидаты. Кроме того, используемые методы, которые привели к неудаче, действительно напоминали «месть в стиле школьницы старших классов». Он совершил два турне по стране. Летом он отправился на своем частном поезде (со скоростью менее 35 миль/ч) через штаты Кентукки, Арканзас, Оклахома, Техас, Колорадо и Невада в Калифорнию. Во время этого турне он произнес более тридцати речей, и все слухи в основном крутились вокруг того, кому было разрешено сидеть рядом с президентом или кому он уделял много внимания, а кому сделал выговор. Его главной целью было сохранить Олбена Баркли на посту сенатора от штата Кентукки. Баркли находился под давлением губернатора штата и его проигрыш означал бы уход с позиции лидера Демократической партии в Сенате и замену на «отлученного» Пэта Гаррисона от штата Миссисипи. Это ему с легкостью удалось сделать. Большинство других целей данного турне, однако, достигнуты не были. В Техасе он попытался подвергнуть остракизму сенатора Тома Конналли, который впоследствии внесет огромный вклад в развитие внешней политики США, но ФДР сделал более удачную долгосрочную инвестицию, наладив связь со вновь избранным конгрессменом Линдоном Б. Джонсоном, хотя Рузвельт и не доживет до того времени, когда это вложение начнет приносить свои доходы. В Неваде президент сделал выговор, однако недейственный, сенатору Патрику Маккарену, а в Калифорнии он способствовал поражению сенатора Макэду, несмотря на приверженность того идеям Вильсона.
Затем ФДР совершил плавание по двум океанам на тяжелом крейсере U. S. S. Houston через Панамский канал в порт Пенсакола, штат Флорида. Там он начал свою южную, еще более сложную кампанию которая закончилась, без триумфа, в штате Мэриленд. Тройственной целью Рузвельта было устранить трех сенаторов от Демократической партии, которые, хоть по исторической случайности и являлись членами одной с ним партии, но оказались одними из самых ярых консерваторов. Первым был Уолтер Ф. Джордж, тихий, но невероятно несговорчивый председатель Комистета по финансам в Сенате. Джордж представлял штат Джорджию, почетным жителем которого считал себя Рузвельт в силу связи с Уорм — Спрингс. Второй мишенью был Эллисон Смит, или «Хлопковый Эд», из Южной Каролины, чье прозвище говорило о влиянии, которым он пользовался в родном штате. Когда кто‑то сказал, что ФДР «злейший враг самому себе», Смит ответил: «Это не так. Во всяком случае, пока я жив». Третьим был Миллард Тайдингс, штат Мэриленд, который совершил серьезную ошибку, похваставшись, что у него есть как «престиж Рузвельта, так и деньги его друзей — республиканцев». Ни одно из трех предприятий Рузвельта не возымело успеха. Джордж, Смит и Тайдингс были переизбраны в Сенат еще на шесть лет.
Это шло вразрез с общими результатами выборов. В сравнении с предыдущими промежуточными выборами они были удовлетворительны. Демократическая партия вновь получила большинство в обеих палатах, однако их прежнее превосходство пошатнулось. Республиканцы получили восемьдесят одно место в Палате представителей; в Сенате, где изменения происходили медленнее вследствие шестигодичного срока, они получили еще девять мест. Республиканцы также заняли тринадцать губернаторских постов. Они снова вернулись в игру, хотя не в образе прежней Старой Доброй Партии, но, по крайней мере, в качестве крупного игрока, который надеялся на полное восстановление в 1940 году.
Таковыми были весьма неблагоприятные обстоятельства, при которых Рузвельт встретил начало войны в Европе в сентябре 1939 года. И вновь различие между пьедесталом, который воздвигли для Рузвельта как спасителя мира за рубежом, и его относительно слабой позицией на родине создавало некоторую путаницу. Даже такой опытный (хотя невероятно оптимистичный) аналитик как Черчилль верил в то, что ФДР присоединится к союзникам с целью спасти Францию, — то, чему не было суждено случиться в действительности. Если бы Рузвельт, как и большинство президентов, находящихся в конце второго срока на посту, уменьшил свою активность в ожидании спокойных деньков в Гайд — Парке со своей коллекцией марок, какое бы место он занял в рейтинге популярности среди своих предшественников и преемников? Думаю, где‑нибудь вверху второго десятка первых лиц государства. Вероятно, по соседству с Эндрю Джексоном, или «дядей Тедом», или Линдоном Джонсоном — президентами, которые делали все возможное и не стояли в стороне от проблем, но которые, однако, не были людьми, чье величие не подлежит сомнению. Итак, ключевой вопрос: когда Рузвельт почувствовал желание баллотироваться на третий срок? Приняв это решение, он стал, таким образом, президентом, который не только старательно, хотя и не всегда успешно пытался вытащить Америку из ямы Великой депрессии, но также повел за собой страну через сложнейшее испытание войной. Можно также сказать, что случайным следствием его деятельности стало исчезновение проблем низкого спроса и безработицы.
Если бы на тот момент действительно существовал достойный преемник, Рузвельту было бы довольно сложно найти поддержку, чтобы баллотироваться на третий срок. Приняв во внимание теорию Макиавелли, ФДР осторожно создал определенное количество возможных конкурирующих между собой преемников, которых необходимо было предъявить на суд общественности, чтобы убедить последнюю в том, насколько данные кандидаты не отвечают требованиям. Однако такой шаг — довольно рискован, поскольку немногие политики кажутся достойными наивысшего поста до тех пор, пока они не займут его. Лорд Ливерпуль, Джеймс К. Полк, даже Теодор Рузвельт, Гарри Трумэн и Клемент Эттли — первые, о ком вспоминаешь в этой связи. У медали есть, конечно, и обратная сторона, когда кандидаты создают полное впечатление людей профессионально подготовленных для такой работы, пока они не заступают на пост, — ярчайшим примером являются Улисс С. Грант и Энтони Иден. Также нельзя не вспомнить о ФДР, по поводу которого Эл Смит также ошибочно рассуждал, поддержав кандидатуру Рузвельта на пост губернатора штата Нью — Йорк в 1928 году. От Демократической партии рассматривались четыре кандидатуры. Рузвельт вяло поддержал Корделла Халла, многоопытного государственного секретаря, и министра юстиции Роберта Х. Джексона. Демократы, настроенные негативно по отношению к «новому курсу», склонялись к выбору Джека Гарнера и Джеймса Фарли, политикана — католика от Нью — Йорка, слугу, который жаждал сместить своего хозяина. Они образовали неубедительную команду, ни один из участников которой, вероятнее всего, не был бы избран, вне зависимости от каких‑либо других недостатков. Их надежды пошли прахом, когда в июле 1940 года съезд Демократической партии уверенно проголосовал за Рузвельта. Это произошло в Чикаго, как и в 1932 году. Такой исход вызвал у них диаметрально противоположные реакции. Халл остался Государственным секретарем вплоть до конца 1944 года, хотя его влияние стало еще меньше, чем в мирное время. Гарнер был подавлен и подал прошение об отставке, отправившись на свое ранчо в Увальде, штат Техас, где, несмотря на, а возможно как следствие, свою неприветливость и пристрастие к виски, дожил до 1967 года, и умер только в возрасте девяноста девяти лет. Фарли резко прекратил политическую деятельность. Он серьезно упрекал Рузвельта, вскоре уволился с поста Генерального почтмейстера и стал работать на корпорацию Кока — Кола.
Гарри Гопкинс, на которого Рузвельт в 1938 году обратил пристальное внимание, попал в другую категорию. Он был, в определенном смысле, первоклассной кандидатурой, однако слабое здоровье и зависимость от Рузвельта стояли на его пути к президентской власти. В любом случае, к 1939 году его имя уже не фигурировало в списках. Тем не менее, Гопкинс с энтузиазмом принялся за организацию предвыборной программы Рузвельта в Чикаго.
Все это не дает ясного ответа на вопрос о том, когда же ФДР принял решение баллотироваться на третий срок после 20 января 1941 года. Еще в феврале 1940–го Рузвельт, обращаясь к сенатору Норрису (штат Небраска), который, несмотря на различие по географическому принципу, решительно поддержал его в работе с Администрацией ресурсов долины Теннеси, искренне аргументировал свое нежелание идти на третий срок, сказав: «На третьем сроке у меня возникнет гораздо больше разногласий с Конгрессом и многосложных проблем в результате моего избрания, чем когда‑либо прежде». Это был искренний, но не обязательно решающий аргумент, и его, вероятно, стоило толковать как то, что ФДР считал «новый курс» исчерпавшим себя, но не как то, что у Рузвельта отсутствовали дальнейшие амбиции. В то время получила распространение карикатура, на которой Рузвельт запечатлен в процессе превращения «Доктора новый курс» в «Доктора Выиграй войну». Поэтому его умонастроения, высказанные Норрису, приняли умеренный характер после разговора с Моргентау (ФДР знал его лучше, чем Норриса), который состоялся несколькими неделями раньше. Он говорил: «Я не хочу баллотироваться вновь, если только дела в Европе не станут намного хуже со времени этого разговора».
