Это происходило до принятия Закона о деятельности ветеринарных врачей 1948 года, запретившего лицам без соответствующей квалификации заниматься ветеринарной практикой. Прежде студенты могли работать с животными без всякого контроля, и Макдауэлл часто позволял Альфу вести прием в одиночку. В письме родителям из Сандерленда в 1938 году Альф рассказывал:
В клинике (где заведует Уайт) мне пришлось удалить опухоль у собаки двенадцати лет, и когда я сделал разрез, оказалось, что она приросла к семеннику, — пришлось удалить и его… Такой серьезной работы у меня еще не было. Вот уж я пожалел, что Мака нет рядом. Я отправил пса домой с ужасной раной и думал, что больше не увижу его живым. Но, как ни странно, через два дня он явился на перевязку, веселый и игривый, и рана была совершенно чистой. Меня это ужасно обрадовало.
В тот период своей жизни, будучи еще студентом, Альф испытывал эмоции, сопровождающие жизнь обычного ветеринара: тревожное ожидание — выживет твой пациент или нет; радость и удовлетворение от хорошо проделанной работы. Закон о деятельности ветеринарных врачей, безусловно, был необходим. Нельзя, чтобы неопытные люди работали с животным без надлежащего контроля, и закон приняли, чтобы защитить интересы пациентов. И все же, в те далекие годы студенты получали бесценный опыт, когда оказывались один на один с больным животным.
Вернувшись в Глазго, Альф большую часть времени посвящал учебе. Он вышел на финишную прямую, и от профессии ветеринара его отделял лишь экзамен по медицине и хирургии. Но все же он не только работал; ему необходим был отдых от долгих часов зубрежки в его маленькой комнате на Эннисленд-Роуд. Он гулял и играл в теннис, если позволяло время, а в субботу вечером ходил с друзьями в кино или на танцы в танцевальные залы Глазго.
Альф часто ходил с матерью в театр. В Глазго их было великое множество, и он часто бывал в «Королевском», «Да Скала», «Плейхаусе» и «Альхамбре». Там он не только научился любить классическую музыку, но и приобрел обширные знания в этой области. Он слушал Второй концерт для фортепиано Рахманинова в исполнении самого автора, — это было одно из самых сильных впечатлений его юности. Они с матерью сидели довольно близко и зачарованно смотрели на великого человека, который, склонившись над клавишами, играл самую замечательную музыку, которую они когда-либо слышали.
Почти каждую пятницу на танцах в Ветеринарном колледже можно было услышать музыку рангом пониже, и Альф регулярно посещал эти шумные вечеринки. Руководству колледжа приходилось делать вид, что они ничего не знают о танцах; в противном случае они были бы вынуждены прекратить это необузданное веселье.
Алекс Тейлор слышал о танцах и тоже захотел пойти. Этот вечер он запомнил на всю жизнь. Когда миссис Тейлор узнала, что ее сын собирается на танцы в Ветеринарный колледж, она поинтересовалась у Альфа:
— Я слышала, там творятся нехорошие вещи, Альф, а еще я слышала, что туда приходят странные женщины. Так вот, я хотела бы знать, Алекс не попадет в беду?
Он поспешил успокоить ее:
— Что вы, миссис Тейлор, конечно нет. Мы просто собираемся с ребятами, у нас будет небольшая вечеринка, потом мы прогуляемся в колледж, немного потанцуем и разойдемся по домам. Не волнуйтесь. С Алексом все будет в порядке, все будет отлично.
Этим вечером намечался также «бал первокурсников», что придавало особую пикантность вечеринке, но Альф решил не говорить об этом миссис Тейлор. Все началось, как обычно, в одном из пабов Глазго. Туда набилась толпа студентов, и вскоре Алекс веселился вместе со всеми. Шум стоял оглушительный, все громко смеялись, включая Алекса, которому казалось, что его окружают одни только красные, потные лица. Всякое подобие интеллектуальной беседы испарялось по мере того, как увеличивалось потребление пива и виски.
Когда бар закрылся, они с шумом вывалились на улицу. Алекс смутно помнил, что Альф нес картонную фигуру «Джонни Уокера», пока шатающиеся студенты поднимались по холму к Баклех-стрит. К этому времени все расплывалось у Алекса перед глазами; казалось, Глазго вращается в каком-то безумном танце. Студенты решили прорваться через ворота колледжа, чтобы не платить входную плату, — кстати, весьма умеренную. Попытка оказалась не совсем успешной, и в начавшейся драке Алекс получил мощный удар в челюсть, который свалил его с ног.
Перед Альфом встала дилемма. Вот его лучший друг, Которого он впервые привел на танцы в колледж. Они собирались хорошо повеселиться с ребятами, а вместо этого друг лежит без чувств. Что с ним делать? Неважно, что сам Альф был в состоянии сильного опьянения и вряд ли мог кому-то помочь. Безмятежное выражение на лице Алекса вызвало у его друга подозрение, что не только полученный удар стал причиной такого состояния, — но проблема-то все равно оставалась.
Внезапно Альфа осенило. Танцы, как всегда, устраивали на последнем этаже, а внизу во дворе он видел несколько длинных ящиков с опилками. В этих двухметровых контейнерах привезли новые микроскопы и другое лабораторное оборудование. «То, что нужно! — подумал Альф. — Уложу Алекса в ящик. В опилках ему будет удобно, а я смогу приглядывать за ним сверху».
С сомнительной помощью пьяных приятелей он потащил обмякшее тело Алекса вниз по ступенькам, громко стуча каблуками по железной лестнице. У ящика их ждал неприятный сюрприз: внутри, зарывшись в опилки, лежал Доминик Бойс. Он был в кепке, его лицо приобрело жуткий синюшный оттенок. Один из студентов, увидев его остекленевшие глаза, сказал, что Дом, наверное, умер.
— Не волнуйся, — ответил другой, — он всегда становится такого цвета.
Второй ящик тоже был занят: там уютно устроился другой студент с застывшей полуулыбкой на спящем лице. Альф уже начал беспокоиться, что все ящики оккупировали перепившиеся студенты, но ему повезло. В конце концов свободный ящик был найден, и Алекса аккуратно опустили внутрь. Убедившись, что старый друг мирно спит в постели из опилок, Альф бросил последний взгляд на ряды ящиков с их сопящими обитателями и устремился в танцевальный зал, вибрирующий от шума.
После этого Альф почти ничего не помнил, вроде бы в какой-то момент появилась полиция. Они с Алексом, который остаток вечера провел в гармонии с окружающим миром, каким-то чудом добрались домой. К радости Алекса, матери не было, но через пару дней она сказала ему:
— Полагаю, ты хорошо повеселился на танцах в колледже, Алекс.
— Да, я отлично провел время, — ответил он, — спасибо.
— Знаю, — продолжала она, — я об этом читала!
В который раз студенты Ветеринарного колледжа Глазго попали на страницы газет!
