«Сталин не верил в революционные устремления европейского пролетариата. Известный деятель Коминтерна Г. Димитров рассказывает в своих дневниковых записях об одной примечательной встрече со Сталиным, состоявшейся 17 апреля 1934 года. Димитров поделился с вождем своим разочарованием. «Я много думал в тюрьме, почему, если наше учение правильно, в решающий момент миллионы рабочих не идут за нами, а остаются с социал-демократией, которая действовала столь предательски, или, как в Германии, даже идут за национал-социалистами». Сталин объяснил этот «казус» следующим образом: «Главная причина — в историческом развитии, в исторических связях европейских масс с буржуазной демократией. Затем, в особенном положении Европы: европейские страны не имеют достаточно своего сырья, угля, шерсти и т. д. Они рассчитывают на колонии. Рабочие знают это и боятся потерять колонии. И в этом отношении они склонны идти вместе с собственной буржуазией. Они внутренне не согласны с нашей антиимпериалистической политикой»» (с.173).
«В марте 1917 года Сталин впервые открыто декларировал приверженность русскому национальному патриотизму. Будущий строитель (правильнее сказать — реставратор) великой державы выступал за руководящую роль русского народа в революции, против интернационализма, который потом длительное время осуществлялся за счет стержневого народа России. В статье «О Советах рабочих и солдатских депутатов» он обращался с призывом: «Солдаты! Организуйтесь и собирайтесь вокруг русского народа, единственного верного союзника русской революционной армии»» (с. 176).
«Сталин высказался против разгона Учредительного собрания, который вызвал гражданскую войну и «красный террор»… был против штурма мятежных кронштадтцев, тех же самых рабочих и крестьян в матросской форме, возмущенных продразверсткой» (с 177).
«Сталин отнюдь не был жесток ко всем бывшим участникам оппозиций. Он ничего не предпринял в отношении бывших активных троцкистов — А.А. Андреева и Н.С. Хрущева. Сталин так и не тронул самого главного своего оппонента в области внешней политики, М.М. Литвинова. Он также сохранил жизнь и свободу Г.И. Петровскому, который участвовал во многих антисталинских интригах и отзывался о Сталине с нескрываемой неприязнью» (с. 178).
«Оказывается, Сталин хотел поставить на место потерявшего доверие Ежова Г.М. Маленкова, которого очень активно продвигал по служебной лестнице. Но большинство членов Политбюро предпочло кандидатуру Л.П. Берии» (с.179).
«…нужно упомянуть справку, представленную Хрущеву 1 февраля 1954 года. Она была подписана Генеральным прокурором Р. Руденко, министром внутренних дел С. Кругловым и министром юстиции К. Горшениным. В справке было отмечено: «В связи с поступающими в ЦК КПСС сигналами от ряда лиц о незаконном осуждении за контрреволюционные преступления в прошлые годы Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым совещанием, Военной коллегией, судами и военными трибуналами, и в соответствии с Вашим указанием о необходимости пересмотреть дела на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления и содержащихся в лагерях и тюрьмах, докладываем: за время с 1921 года по настоящее время за контрреволюционные преступления было осуждено 3 777 380 человек, в том числе к ВМН (высшая мера наказания — А.Е.) — 642 980 человек, к содержанию в тюрьмахи лагерях на срок от 25 лет и ниже — 2 369 220, в ссылку и высылку — 765 180 человек» (с. 180).
«Оказывается, уже к 1 марта 1946 года 2 427 906 репатриантов были направлены к месту жительства, 801 152 — на службу в армию, а 608 095 репатриантов были зачислены в рабочие батальоны наркомата обороны. И лишь 272 867 (6,5 %) человек передали в распоряжение НКВД. Они-то и сидели» (с.181).
«При тщательном рассмотрении ответственными за ужасы коллективизации, как правило, оказываются именно критики сталинского «деспотизма». Так, С. Сырцов и В. Ломинадзе, создавшие в 1930 году антисталинскую группу, в 1929 году категорически возражали против приема кулаков в колхоз. (Причем Сырцов был секретарем Западно-Сибирского крайкома зимой 1927–1928 годов, когда там были впервые опробованы чрезвычайные меры. И опробованы «на совесть»!) А саму идеологическую кампанию по раскулачиванию начала газета «Красная звезда», редактируемая М. Рютиным, главой подпольного «Союза марксистов-ленинцев», выступавшего против Сталина» (с. 184).
«Эта группировка оказывала всяческое противодействие конституционной реформе, затеянной Сталиным еще в 1934 году. Вождь желал законодательно закрепить отказ от левого, троцкистско-ленинского курса. Из мнимой диктатуры пролетариата, контролируемой мнимой диктатурой партии, он хотел создать общенародное, общенациональное государство. Как известно, на выборах в Советы один голос от рабочего засчитывался за четыре голоса от крестьян, что ставило большинство населения страны в положение людей третьего сорта. Сотни тысяч были вообще лишены избирательных прав. Речь идет о «бывших» — священниках, дворянах, предпринимателях, царских чиновниках, а также об их детях. Права избирать были лишены и сосланные в ходе коллективизации крестьяне. Само голосование происходило мало того что альтернативно, но еще и открыто. Сталин решил покончить со всем этим и наткнулся на яростное сопротивление «регионалов», не желавших терять власть и поступаться ленинскими принципами, реализация которых им ее и предоставила» (с 185).
«Отстаивая национальную независимость, Сталин имел в виду прежде всего интересы русской нации. Он отлично знал, что русские являются ядром, вокруг которого объединяется вся страна. Поэтому сломал абсурдную ситуацию, сложившуюся с первых лет советской власти, когда представители нерусских этносов стояли во главе тяжелой промышленности (С. Орджоникидзе), транспорта (Л.М. Каганович), госбезопасности (Г. Ягода), внешней политики (М.М. Литвинов), торговли (А.И. Микоян), сельского хозяйства (Я.А. Яковлев-Эпштейн). Сталин добился того, чтобы кадровая политика была гораздо более справедливой и учитывала интересы самого многочисленного народа СССР — русского народа» (с. 187).
«Сталин не хотел репрессий. И не столько потому, что они ему были не по нраву. Как прагматик, он понимал, что развертывание террора может ударить по кому угодно. Начнется кровавый кадровый хаос, который сделает ситуацию неуправляемой. Сталин, будучи знатоком истории, отлично знал, насколько может быть абсурдным массовый террор, бесспорно, вождь выступал за политическую изоляцию Бухарина и Рыкова, но уничтожить их он не желал… На февральско-мартовском Пленуме ЦК (1937 год) бывшего «любимца партии» вместе с Рыковым обвинили в контрреволюционной деятельности… Предложение же Сталина сводилось к тому, чтобы ограничиться всего лишь высылкой. И это предложение задокументировано, оно содержится в протоколе заседания комиссии, датированном 27 февраля 1937 г.» (с. 231).
