Ранним весенним утром 1941 года я прибыл в Ленинград.
Впервые в жизни я прошел через проходную на территорию завода. Трудно было представить себе, что на этом гиганте будут осваивать производство моего небольшого прибора.
По-уставному докладываю главному инженеру о своем прибытии. Он, приветливо улыбаясь, говорит:
– А мы вас ждали. Нам сообщили, что вы приедете. – И повернулся к человеку с копной седеющих непослушных волос. – Знакомьтесь: это главный конструктор завода товарищ Гинзбург. Держите с ним тесный контакт. Желаю удачи.
Деловой и доброжелательный тон, разговор на равных с двадцатилетним красноармейцем, сделавшим всего лишь маленький шажок в конструировании, уважительное, товарищеское отношение – все это я почувствовал сразу, едва окунулся в атмосферу конструкторского бюро и цехов. Здесь я, пожалуй, впервые по-настоящему познал, что такое конструкторская доводка образца в профессиональном заводском КБ. Сколько терпения, коллективных усилий надо, чтобы запустить изделие в серию!.. Конструкторы, технологи, рабочие – каждый вносил частичку своих знаний и навыков в мое такое еще несовершенное творение. И как важно, чтобы сохранялась обратная связь, чтобы инженеры, рабочие чувствовали: конструктор искренне ценит их труд.
Необычное состояние я пережил в опытном цехе, когда началось изготовление отдельных деталей прибора. Тогда мне впервые довелось испытать странное чувство – собственническое, скажем так, чувство конструктора: мое! Для меня было удивительно и приятно видеть, что детали, над которыми я ломал голову, делают теперь другие люди, да еще с каким старанием, с каким качеством! Меня постоянно тянуло каждую деталь взять в руки, рассмотреть. Я был бы счастлив оставить ее себе – для того, чтобы, вернувшись в часть, показать ребятам. Мне буквально приходилось бороться с постоянным желанием заполнить все карманы «своими» деталями. Я и сейчас часто вспоминаю это, охватившее меня, чувство. Но теперь, рассказывая кому-нибудь об этом, шутя, добавляю: «Если бы это чувство во мне взяло верх, то сейчас меня невозможно было бы отыскать в куче «моих» деталей – они погребли бы меня под собой».
Мне нравилось наблюдать, как детали одна за другой поступали на сборку, пройдя тщательный контроль. При этом я вспоминал свой первый образец, созданный в мастерской полка из отслуживших свой срок деталей, вручную, где каждый размер делался, можно сказать, на глазок. Я тогда был бесконечно благодарен военному инженеру Горностаеву, помогавшему мне выполнить чертежи, горячо поддержавшему меня и вселившему веру в победу.
В то время, пока в опытном цехе изготавливали опытную партию счетчиков моточасов для проведения войсковых испытаний, я занялся другим танковым прибором – выключателем массы. Тщательно проанализировав существующие и разрабатываемые в Конструкторском бюро варианты этого прибора, я спроектировал свой образец, изготовил его и предложил на рассмотрение руководству завода. Было решено подвергнуть его заводским лабораторным испытаниям.
И вот, первый выключатель массы моей конструкции был испытан, и мне под роспись вручили официальный документ, подписанный главным конструктором Государственного Ордена Трудового Красного Знамени завода № 174 имени К. Е. Ворошилова. Цитирую его текст полностью:
«В период прикомандирования к заводу № 174 им. К. Е. Ворошилова красноармейца т. КАЛАШНИКОВА для реализации его предложения по «счетчику моточасов» им был предложен выключатель на массу, который и был в опытном образце изготовлен автором в мастерских завода. Проведенные лабораторные испытания выключателя массы – тов. КАЛАШНИКОВА показали возможность производить с помощью предложенного выключателя разрывы электро-цепи постоянного тока силою 1500 ампер при напряжении 22 вольта.
По сравнению с существующими выключателями ВМ-9 и BM-80-lc выключатель массы тов. КАЛАШНИКОВА проще по конструкции, надежнее по работе основной пружины, меньше по весу и габаритам.
Обнаруженный при испытаниях перегрев корпуса, температура которого при 5 минутном прохождении тока силою 600 ампер – достигала 95 градусов свыше окружающей, объясняется малым сечением плюсового неподвижного контакта и нижней платы корпуса.
Заключение. Основываясь на простоте конструкции предложенного т. КАЛАШНИКОВЫМ выключателя массы и на положительных результатах лабораторных испытаний, завод в июле месяце с.г. отработает рабочие чертежи и изготовит образец выключателя массы для окончательных всесторонних испытаний его с целью внедрения на спецмашины.
Главный конструктор завода: <подпись> /Гинзбург/ Начальник КБ-9: <подпись> /Павлов/Автор выключателя массы <подпись> /Калашников/»
К сожалению, всесторонние испытания не состоялись – в верхней строке над текстом стояла дата: 24 июня 1941 года – документ был подписан спустя два дня после нападения Германии на Советский Союз.
Началась Великая Отечественная война, и я должен был срочно возвращаться в свою воинскую часть.
Через несколько дней я распрощался с заводом, с рабочими и инженерами, ставшими для меня близкими за время напряженной совместной работы. На всю жизнь запомнил слова главного конструктора, обнявшего меня на прощание:
– Воюйте хорошо, молодой друг. И пусть вас никогда не покидает вера в силы тех, кто остался здесь. А приборы ваши мы доведем обязательно, только позже, после скорой победы над врагом.
В «скорую победу» мы тогда верили горячо и безоговорочно. Почти все были твердо убеждены, что воевать будем исключительно в согласии с советской военной доктриной: «малой кровью и на чужой территории».
Убежден был в этом и я, спешно покидая Ленинград…
Шла первая неделя войны. Теоретически линия фронта проходила вдоль нашей западной границы, но на самом деле ее действительное положение невозможно было определить. Каждый день появлялись все новые и новые сообщения о стремительном продвижении войск противника вглубь нашей территории, о сдаче городов и сел, о больших потерях Красной Армии.
Направляясь в свою часть, дислоцированную на Западной Украине, я решил сначала ехать на юг, в сторону Харькова, и уже оттуда двигаться в западном направлении. В дороге меня не покидало беспокойство: по сводкам Информбюро город Стрый после ожесточенных боев был уже оставлен нашими войсками. Смогу ли я теперь разыскать своих товарищей?
Но произошел на пути моего следования, надо сказать, удивительный случай. Где-то на подъезде к Харькову наш поезд остановился на одной из станций. После проверки документов несколько человек, в том числе и я, вышли на платформу. Проводник нас предупредил, чтобы были внимательны и не отстали от поезда – тот может тронуться в путь в любую минуту.
