На оккупированных нацистами территориях Советского Союза было убито огромное количество местных евреев — по некоторым подсчетам, более миллиона. Но нацистским убийцам этого было мало — они стремились ускорить темпы уничтожения, массовые казни не прекращались.
Красная армия героически защищала Москву и Ленинград, но не смогла выполнить приказы Сталина о контрнаступлениях — все они провалились, исчерпав и без того истощенные ресурсы. Советский диктатор показал себя слабым военачальником. К лету 1942 года Гитлер почувствовал себя более уверенно. В июле немцы нацелились на Сталинград, город на Волге в двух тысячах километров от Берлина. Наступление началось в конце августа, когда шестьсот боевых самолетов несколько дней бомбили город, уничтожив около сорока тысяч жителей. Немцы рассчитывали на легкую победу, но бойцы Красной армии стояли насмерть. Атаки с земли и с воздуха продолжались весь сентябрь, большинство домов было разрушено снарядами. Фашисты уже предвкушали, как пройдут по улицам города, названного в честь советского вождя.
Тем временем братья Бельские продолжали свою войну. Быстрое укрупнение отряда привело к изменению его структуры. Он был разбит на небольшие группы, каждая из которых имела собственную задачу: добывание пропитания, акции против немцев и полицаев, вывод евреев из гетто в лес. «Лучше я спасу одну старушку еврейку, чем убью десять вражеских солдат», — любил повторять Тувья. Зусь и Асаэль предпочитали помалкивать — днем и ночью оба думали только об уничтожении немцев.
Асаэль выделялся среди неискушенных в военном деле бойцов. Он всегда первым шел навстречу опасности — например, заходил в незнакомые крестьянские дома. При этом он был скромен и добр, и все партизаны видели в нем товарища. Если Тувью уважали и почитали, то Асаэль был любим. Неистовый Зусь выглядел весьма эффектно в сравнении с тихим Асаэлем. Его лихая самоуверенность была заразительна, и многие хотели быть на него похожими. Зусь носил свой пистолет напоказ, заткнув его за пояс. У него не было ни врожденного благородства Тувьи, ни мягкости Асаэля. Но никому лучше него не удавались разведывательные операции, к тому же он отлично ориентировался в лесу и мог с завязанными глазами вывести людей в нужное место. Благодаря этому качеству Зусь спас множество жизней.
Одним из руководителей отряда стал и бежавший из Новогрудка бывший офицер польской армии Лазарь Мальбин, потерявший в бойне 7 августа 1942 года пятерых своих родственников, и среди них двух дочерей семи и одиннадцати лет. Коренастый сорокаоднолетний заика, он не был склонен к разговорам, но зато хорошо знал военное дело и, по словам Тувьи, «не ведал, что такое страх». Мальбин стал начальником штаба вместо Песаха Фридберга, который, в свою очередь, занял пост главного партизанского интенданта, ведавшего хранением и распределением провизии и боеприпасов. Мальбин идеально подходил для планирования боевых операций.
Молодые евреи, прибывавшие в отряд, быстро привыкали к партизанской жизни. Они уверенно разгуливали по лагерю, от них почти всегда пахло самогоном, добытым у крестьян, и переговаривались они между собой на грубом жаргоне. «Они были грубы, — рассказывала Сулья Рубин, которой было восемнадцать лет, когда она пришла в лагерь. — И поначалу к этому было непросто привыкнуть, потому что это было мало похоже на родительский дом».
Однако и в этих условиях, когда грубость нравов, казалось бы, неизбежно становилась нормой, юноши и девушки влюблялись друг в друга. К тому же многие женщины понимали, что у них будет больше шансов выжить, если они будут близки с молодыми бойцами. Впрочем, несколько партизанских «браков» оказались столь прочными, что сохранились и после войны.
Реальность войны была такова, что «люди действия» ценились в отряде гораздо выше, чем нахлебники, не способные держать оружие, — и не важно, что Тувья все время говорил о необходимости защищать наиболее слабых евреев. Таких презрительно называли «мальбушим», что в переводе с иврита означает «тряпки», и сравнивали их полезность с изношенными штанами. «Бойцы были недовольны, когда в отряде появлялись старики, больные или дети, — утверждала Лилка Тиктин, сбежавшая из Лидского гетто вместе со своим отцом, мачехой и сводным братом. — Партизаны говорили: „Зачем они нам? Они нам не нужны“».
С наступлением холодов братья решили организовать две небольшие зимние базы в соседних лесах неподалеку от Станкевичей. Часть группы предполагалось разместить в лесу, известном под названием Перелаз, а остальных — в лесу Забелова. Было ясно, что люди не смогут спать на голой земле или под навесами из одеял, необходимо было построить какое-то жилье. Под руководством плотника Юды Левина, прибывшего в лагерь в конце августа, началось строительство четырех больших землянок — двух в Перелазе и двух в Забелове; в каждой должно было разместиться от двадцати до сорока человек.
Обитатели землянки попадали внутрь по маленькой лесенке. Сразу за лесенкой шли два ряда деревянных коек, покрытых соломенными тюфяками. Здесь всегда было темно — вместо светильников использовали сосновую лучину. Стоя посередине, человек мог выпрямиться, но вообще-то в землянках было очень тесно. Если кто-то ночью переворачивался во сне на другой бок, то весь ряд спящих должен был перевернуться вместе с ним.
Была вырыта еще одна землянка, предназначенная стать чем-то вроде больницы, хотя медикаменты в отряде практически отсутствовали. Затем были устроены погреба для хранения картофеля и других продуктов.
Содружество Бельских с Виктором Панченковым все укреплялось. Виктор передавал Тувье данные своей разведки и консультировался с ним, прежде чем предпринимать военную операцию. Они также поделили между собой соседние деревни, и каждый согласился добывать пропитание только в этих определенных зонах. Но самая значимая помощь Панченкова заключалась в том, что он направлял в лагерь Бельских евреев, бежавших из гетто.
Партизаны их отрядов вместе отпраздновали 7 ноября 1942 года годовщину Великой Октябрьской революции. Они слушали патриотические радиотрансляции из Москвы, которые, как всегда, призывали советских граждан к борьбе с немецкими оккупантами. 16 ноября, в двадцать первый день рождения Виктора, Бельские гостили в его отряде и вдоволь напелись партизанских песен.
В течение этих недель относительного затишья росла уверенность братьев в своей способности защитить зависимых от них людей. Они полагали, что те могут оставаться в лесах Забелова и Перелаза довольно долгое время.
Но Бельские ошибались.
