В наместничество, кроме Олонецкой, вошла также Архангельская губерния, во главе со старым русским городом Архангельском, крупным культурным центром Северного края. Но наместник своей резиденцией выбрал Петрозаводск.
Чины высшей губернской администрации обычно набирались из среды генералов и. штаб-офицеров, увольнявшихся из военной службы «за болезнями и ранами» и «за дряхлостью». Однако для новых губерний правительство не поскупилось перевести на должности генерал-губернаторов совсем еще не старых военачальников, надеясь на их энергию и твердую руку.
Кадровым военным был и наместник Олонецкой и Архангельской губерний генерал-губернатор Т. И. Тутолмин, непосредственный начальник Державина. Он уже успел побывать вице-губернатором в Твери, губернатором в Екатеринославе и чувствовал себя полновластным хозяином своих новых губерний. Да так оно, собственно, и было. Наместники сидели, как царьки, в своих владениях и любили окружать себя царскими почестями. Тутолмин к таким почестям и церемониям был весьма склонен, и об этом сразу же узнали в губернии: въезд его в Петрозаводск сопровождался пушечной пальбой, наместника встречали все чиновники и жители города, низко кланяясь и крича «ура».
Наместники имели решительно все права в подвластных им губерниях, кроме права издавать законы или правила для общего руководства. И, как водится, именно этот запретный плод казался особенно сладок. Нет-нет да и покушались наместники на сочинение своих законоположений, пользуясь тем, что до Петербурга далеко и о проказах их там еще не скоро станет известно.
Не избежал этого соблазна и Тутолмин. Обосновавшись в Петрозаводске, он стал командовать по-своему в губернских учреждениях и составил для них «канцелярский обряд» — инструкцию по ведению дел, во многом изменявшую принятые тогда порядки делопроизводства, и притом не в лучшую сторону.
Державин приехал в Петрозаводск в октябре 1784 года. Перед отъездом он отправил туда водой по Неве, Ладожским каналам и Свири свою библиотеку и мебель, которой набралось немало. Державин узнал, что в губернском правлении нет еще ни столов, ни стульев, не надеялся на их скорое получение от казны и потому, не скупясь на расходы и призаняв денег, закупил на свой счет канцелярскую мебель. Вверенные ему учреждения Державин хотел видеть в полной исправности.
В декабре 1784 года в Петрозаводске состоялось открытие Олонецкой губернии. Торжества происходили в доме генерал-губернатора и заняли целую неделю. Гром пушечной стрельбы стоял над городом. Жителям было выставлено угощение, приглашенные собирались на обеды к генерал-губернатору. Наконец все запасы были съедены, выпиты, и губернские учреждения смогли приступить к занятиям.
Державин ожидал, что его труды по управлению губернией будут нелегкими, но не думал, что они окажутся столь тяжелыми, прежде всего по причине отсутствия помощников. Губернские чиновники, присланные из Петербурга, как на подбор были взяточниками и пьяницами, от них с радостью избавлялись столичные коллегии. Канцелярские служители, набранные на месте, полуграмотные, невежественные люди, требовали неусыпного присмотра, потому что, не успев постигнуть азбуки своего дела, они сразу же научались вымогать у просителей взятки натурой и деньгами. Державин наставлял, наказывал своих подчиненных, но, как ни бился, ничего поделать с ними не мог.
Не видел он желания навести порядок в губернских учреждениях и со стороны генерал-губернатора. Тутолмина мало интересовали гражданские дела. Некоторое внимание обращал он на заводы и на Онежский гребной флот, но губернией занимался редко и невпопад. Однажды, например, он распорядился, чтобы олонецкие крестьяне каждый год вели посадки леса, и предписал губернатору неуклонно следить за выполнением этого приказа. Получив его, Державин немало подивился. Зачем в лесном крае с нетронутыми кладовыми «зеленого золота» сгонять крестьян на лесопосадки? О чем думал генерал-губернатор, давая свой странный приказ?
Оказалось, что Тутолмин ни о чем особенно не думал, а просто переписал одно из своих распоряжений по Екатеринославской губернии. Там, в безлесной стороне, оно оказалось полезным, было замечено и одобрено свыше. И на новом месте службы Тутолмин повторил приказ о лесопосадках, уверенный, что он пригодится и здесь. Свой край наместник знал плохо и изучать не спешил.
Вскоре довелось Державину узнать, что генерал-губернатор облагает население новыми сборами и податями, сверх того что требовалось казенной палатой. Эти поборы, законом не утвержденные, отягощали олонецких крестьян, и Державин не упустил заявить свой протест. Оказалось далее, что Тутолмин вмешивается и в решения уголовной палаты, — Державин получил текст судебного постановления, исправленный его рукою. Какое же он имел на это право?
Державин не потаил своих сомнений от наместника, и отношения между ними сразу испортились. Тутолмин стал придираться к губернатору и подбивать против него видных губернских чиновников. Дал он знать о своих столкновениях с Державиным и в Петербург, генерал-прокурору Вяземскому, заручившись его поддержкой.
Отказавшись выполнять заведенный Тутолминым «канцелярский обряд», Державин вступил в открытую борьбу с наместником. «Обряд», по мнению Державина, оказался книгой законов, написанных Тутолминым и обязательных для всех олончан. Но что же будет в стране, если каждый генерал-губернатор станет вводить свои законы?!
Державин явился к Тутолмину и после резкого разговора напомнил ему указ 1780 года, запрещавший наместникам заниматься законодательством. Это мог делать сенат, а губернаторам хватало бы дела тщательно исполнять имеющиеся законы, не думая о сочинении новых. Тутолмин сослался на согласие генерал-прокурора, чиновники поддержали наместника, Державин остался в одиночестве — и «обряд» был принят.
Вражда закипела бурно. Тутолмин посетил учреждения, подведомственные губернатору, нашел в них непорядки и учинил Державину жестокий разнос, после чего поспешил в Петербург жаловаться императрице.
Но Державина испугать было трудно.
Едва Тутолмин покинул Петрозаводск, он отправился поверять присутственные места, непосредственно подчиненные генерал-губернатору — казенную, гражданскую, уголовную палаты, — обнаружил множество упущений в делопроизводстве и составил акты, под которыми подписались чиновники. Теперь у Державина было оружие против Тутолмина. Материалы своей ревизии он отправил для сведения наместнику и одновременно с верным человеком послал обширное донесение императрице. Екатерина прочитала эту бумагу, выслушала Тутолмина, но не спешила принять свое решение.
