Ознакомительная версия.
Над моей головой грохнуло башенное 88-миллиметровое орудие, и эхом ей ответил вскрик русской пленницы за моей спиной. Обернувшись, я взглянул на нее и увидел, как выброшенная из замка башенного орудия стреляная гильза, воняя сгоревшим кордитом,[46] упала на пленницу. Та вздрогнула и ногой отшвырнула ее, как крысу.
Четыре «Тигра» против трех Т-34. В таком соотношении бой должен был стать довольно простым, но что-то в том, как вели себя русские, – в том, как рвалось пламя из их выхлопных труб и как вылетала почва из-под их гусениц, – говорило мне, что их экипажи не желают обременять себя расчетами или соотношениями сил. Они просто рвались добыть «Тигров».
В один из русских танков, шедший впереди, попал снаряд, выпущенный «Тигром», находившимся справа от нас. Я видел, как снаряд этот ударил в башню и высек из нее пласт металла, сам разлетевшись на множество осколков.[47] Но Т-34 продолжал свое наступление – в действительности он даже еще прибавил скорость, это было заметно по тому, как за ним поднимается вверх воздух, нагретый его выхлопными газами, и как закручиваются за ним в горизонтальном вихре падающие хлопья снега. Второй снаряд попал ему в лобовой бронелист и снес прибор наблюдения механика-водителя, со свистом улетевший, вращаясь, в степь.
Русский танк продолжал наступать – да с такой скоростью, что наш башенный стрелок, непривычный к ней, недостаточно скорректировал прицел орудия, и 88-миллиметровый снаряд ударил в снег позади несущегося Т-34, подняв лишь столб снега. В сотне метров от нас открыл огонь и русский танк. Первый же его снаряд попал в маску башенного орудия, со свистом срикошетировал от нее и врезался в землю неподалеку от нас. Наш друг из люфтваффе снова принялся бубнить свои молитвы и, перекрывая грохот боя, проклинать все на свете. Я услышал, как смеется русская пленница.
Наш следующий снаряд попал прямо в лобовой бронелист Т-34 и пробил его, отчего русский танк вздрогнул всем своим корпусом, и бронебойный сердечник снаряда принялся носиться внутри. Теперь я мог видеть сквозь разбитую нашим снарядом смотровую щель лицо их механика-водителя, сплошь покрытое кровью, лицо уже не живого, но еще и не мертвого человека. Это стало моим последним впечатлением перед тем, как он направил свой обреченный танк во фронт наших машин.
Т-34 врезался в один из грузовиков колонны и, двигаясь уже по инерции, привалился бортом к одному из наших «Тигров», сдвинуть с места который инерции у русского танка уже не хватило. Я увидел, что эсэсовский офицер выскочил из кабины грузовика и побежал, когда «Тигр» стал сдавать назад от привалившегося к нему Т-34. «Тигр», покачиваясь, дал задний ход, соскользнул с небольшого бугра на дороге и этим боковым движением сбил на землю эсэсовца. Экипаж «Тигра», естественно, ничего этого не видел и продолжал сдавать назад. Тело эсэсовца было затянуто на гусеницу, его щегольская доха разорвана на части, а его останки выброшены с гусеницы на землю перед танком.
Остальные два Т-34 шли в атаку сразу за лидером, небольшая насыпь, по которой проходила дорога, в сочетании с их скоростью буквально подбросила их в воздух, машины перемахнули дорогу и вылетели в поле по другую ее сторону.
Подбитый Т-34 стоял среди обломков грузовика, люки его были открыты.
Выбравшиеся из них два танкиста[48] были залиты кровью, но я видел – и не мог ошибаться, – что лица их горели жаждой возмездия, азартом сражения. Они спрыгнули с танка на землю в тот самый момент, когда 88-миллиметровый осколочно-фугасный снаряд ударил в танк, обдав их осколками. Другой, уже бронебойный, снаряд прошил броню башни и, отразившись от чего-то, срикошетировал через открытый люк, уносясь в небо. Но двое красных танкистов в этот момент уже направлялись к нашему «Тигру», держа в руках пистолеты. Рядом со мной Курт только хохотнул, припадая к своему МГ и наводя прицел.
Что-то в этой картине напомнило мне предыдущий танковый бой – когда те три русских солдата выбрались из танка ИС в поисках чего-то. Я снова обернулся, бросил взгляд на русскую пленницу и увидел, что она смотрит в смотровую щель, пытаясь понять, что происходит снаружи. Когда я снова припал к смотровой щели, Курт как раз открыл огонь из пулемета своими разворачивающимися пулями.
Действие этих путь, сразивших двух русских танкистов, было ужасающим. По нескольку пуль попали им в туловище, оторвав от него руки и выйдя из спины вместе с дымящимися ошметками плоти. Одному из них одна из пуль попала в лицо, совершенно снеся нижнюю челюсть, при этом его зубы фонтаном вылетели наружу, смешавшись с хлопьями снега. Другой танкист получил пулю в живот, ужасная пуля разворотила все его внутренности. Их тела лежали теперь, исходя паром и истекая кровью, на дороге, среди луж красного вина и тысяч сигарет.
– Ну и картинка, – сказал, отрываясь от пулемета, Курт.
– Разверни танк! – крикнул в ТПУ Хелман. – Фауст, проснись же, черт тебя подери.
Я пришел в себя и развернул танк практически на месте, снова ударив корпусом большой грузовик, так что мы теперь оказались лицом к тем двум Т-34, которые буквально перепрыгнули через дорогу. Они тоже разворачивались, поскольку пронеслись по инерции пару сотен метров по другую сторону дороги и теперь занимали позицию для лобовой атаки по нас.
Я вспомнил глаза механика-водителя из первого Т-34, с которым мы сразились здесь, и понял, что эти русские экипажи были набраны из отдаленных областей Советского Союза и что эти люди не знают страха, не имеют нервов и незнакомы с колебаниями. Их не волнует то, что сейчас они живы, а через мгновение уже мертвы, не в пример нам, со всеми нашими молитвами и колебаниями. Именно против таких людей мы были посланы воевать сюда, в Россию, чтобы сохранить от них нашу культуру, нашу архитектуру и нашу расовую чистоту.[49]
Должен сознаться, что, осознав все это, я описался.
Эти два Т-34 вели ожесточенный огонь, они стреляли, как маньяки, как лунатики, наступая на нас сквозь хлопья снега, особенно густо падавшие сейчас со свинцово-темного неба над ними. Ничем не покрытая сталь их корпусов казалась частью этого неба, частью этой земли, частью самой России. Даже когда мы перебили их гусеницы, они продолжали вести огонь. Даже когда мы сорвали снарядом башню с одного из них, второй продолжал наступать. Один его снаряд попал в наш лобовой бронелист между Куртом и мной и расколол его над нашими головами по шву между ним и бортовым бронелистом, но внутрь не проник, а только отрикошетировал в сторону.[50] Т-34 стал забирать несколько в сторону, чтобы зайти на нас с фланга и поразить в борт, но я вовремя развернул «Тигр», чувствуя, как «прохватывает» майбаховский двигатель, поскольку баки для горючего совершенно опустели.
Ознакомительная версия.
