близок к этому. Но дело сделано. Галочка. Завершено. Больше никогда.
И тут я вспоминаю, что Стори должен прыгнуть после меня. Это совершенно новый уровень страха. Никто при этом не погиб. Я не погиб. Он будет в порядке. А вдруг нет? Мой драгоценный сын! В его детстве я не отпускал его одного на велосипеде у нас в деревне. Он месяцами меня умолял, пока я не сдался. А это очень спокойная деревня.
И вот теперь он будет прыгать. Это безопасно, конечно. Я только что это сделал. А вдруг небезопасно? И он – это не я. Я смотрю вверх и вижу Стори, который, распахнув руки в стороны, стремительно падает надо мной. Над землей. Я могу только смотреть.
Он благополучно приземляется. Даже грациозно. «Это просто, – смеется. – Можно еще раз?» Ни тени испуга.
Так повел бы себя Майк.
Я совершенно забыл о второй части задания. Но я переодеваюсь в оранжевый комбинезон, то же делают Стори и Энди. Дрю уже в таком комбинезоне. И мы опять идем в лифт. Пора совершить прогулку в небесах вокруг башни. Мы поднимемся на самый (почти) верх и обойдем башню вокруг. Я об этом забыл, потому что это казалось не таким серьезным мероприятием. Не то что с нее прыгнуть.
Я переживаю все заново. Я снаружи, на свежем воздухе, пугающе нетуго пристегнут к тросу над головой. У прогулочной зоны вокруг башни решетчатый пол, она примерно метр шириной и на несколько метров отходит от стен башни. Нет ничего, за что можно держаться или на что опереться, ничего, что давало бы чувство безопасности. А так называемый страховочный трос совершенно не натянут и вообще меня не поддерживает. Меня заверяют, что он удержит меня в случае падения. Но я совсем не хочу падения. Вообще совсем. А сзади Стори, так что мне страшно вдвойне.
Вы можете подумать, что нет ничего сложного в том, чтобы уверенно пройтись по платформе в метр шириной, но учтите триллионы футов до земли и порывистый ветер. Трудно даже устоять на ногах, не то что идти. Я убежден, что споткнусь о собственные ноги и упаду, и страховочная веревка порвется. Я смотрю с башни на окна «Сахарного клуба», одного из ресторанчиков, принадлежащих премированному повару Питеру Гордону; там Дрю отдыхает от съемок. Он укрылся в безопасности внутри и потягивает лучший, по моему мнению, кофе на свете. Гребаный везунчик. Он делает мне приветственный жест чашкой и ухмыляется, совершенно довольный тем, что прицепил на нас камеры GoPro, которые теперь делают всю работу за него.
Наш гид (просто поверить не могу, что существуют люди, которые выбирают это своей работой и поднимаются сюда ежедневно, чтобы буднично пройтись вокруг этой башни) говорит, что пора проверить страховочные тросы. Не проверить. Продемонстрировать. Он хочет, чтобы я встал на край платформы и отклонился назад над бездной. Безумие. Мне плевать, кто там ждет своей очереди, я не спешу. Продвигаюсь к краю. Нет точки, на которую можно было бы смотреть, чтоб это не было жутко. Я смотрю на ноги, потому что твердо намерен следить, чтобы они не соскользнули, и вижу через решетку внизу муравьев и игрушечные машинки. Приходится приложить все усилия и всю волю, которая у меня есть, чтобы отклониться назад, но я медленно это делаю. Мои скользкие от пота ладони инстинктивно цепляются за веревку, я чувствую, что она натянулась, и обретаю устойчивость.
«Отпусти веревку, Ройд, – говорит гид. – Вытяни руки».
Я знаю, что, держась за веревку, чертовски много теряю в ощущениях, но отпустить ее – против моих инстинктов. Ох, ладно. Я медленно ослабляю хватку и расставляю руки в стороны. На одну секунду. Потом возвращаю себе единственный возможный здесь комфорт, а мое сердце готово выскочить из груди. Смотрю налево на Стори, с будничным видом откинувшегося назад; он совершенно доверяет веревке. Руки широко раскинуты, голова откинута. Он получает наслаждение, и я уверен, что вижу даже, как он заигрывает с опасностью.
Идем опять вокруг башни. В какой-то момент налетает порыв ветра и рассеивает небольшую уверенность, которая начала у меня появляться, но тут я вижу дверь. Последние несколько ярдов – и я кидаюсь к перилам и хватаюсь за них. И вот мы внутри. В безопасности. Временно.
Было ли во всем этом что-то поучительное? Узнал я что-то новое о себе, когда прыгал или гулял вокруг башни? Благодарен ли я, что это было в списке? Нет, нет, и еще раз нет. Все, что я получил, – это подтверждение того, что я и так знал.
Я трус, каких поискать.
Я опять в комбинезоне. Или это роба. Не знаю. Но сегодня хоть башен нет в зоне видимости. Нет, сегодня я на гоночной трассе Хэмптон Даунс в Вайкато. И я буду демонстрировать свои таланты в вождении. На настоящей гоночной машине.
В дождь. Должно быть весело.
В юности мы с Майком были гонщиками-любителями. Детьми мы жили в такой глуши, что, если хотели попасть куда-то, куда невозможно доехать на велосипеде, нам приходилось полагаться на родителей или почти бесполезные и медленные автобусы, которые ходили с перерывами в два часа и только до шести вечера.
Я не мог дождаться, когда научусь водить. В шестнадцать мне подарили на Рождество мою первую машину, побитый Mini Clubman. Это была сильно подержанная развалюха, и она требовала большого ремонта. Идея заключалась в том, что оставалось около семи месяцев до семнадцатилетия, когда я смог бы сдать на права. А пока я должен был привести машину в порядок и научиться водить. Я полностью выпотрошил ее, оставив нетронутым разве что водительское сиденье, и приложил все усилия, чтобы превратить ее в настоящий автомобиль.
Тогда же я сам научился водить. И даже научился каким-то трюкам, или, по крайней мере, это казалось мне трюками. Как только родителей не оказывалось поблизости, я выезжал на машине, гонял по дорогам и полям, резко тормозил на поворотах и наворачивал круги. Отец постоянно мне выговаривал, но это меня не останавливало.
Наша дорога шла вдоль длинного холма, у подножия которого тянулась ограда пастбища, потом вверх, и наконец сворачивала к большой дороге. У моего друга Джастина тоже был Mini. Один раз мы посмотрели ралли Великобритании, гонку, которая проходила в лесистой местности недалеко от нас, и так вдохновились, что были готовы на все, лишь бы прибавить нашим Mini скорости. Каркас безопасности, спортивные сиденья и тому подобное. Однажды и Майку захотелось принять
