каменных глыб.
Встретивший нас офицер доложил, что движение бригады идет по плану. Один пушечный дивизион уже занял огневые позиции за перевалом, дивизион 152-миллиметровых пушек-гаубиц завершает переход, а дивизион 122-миллиметровых пушек в исходном положении для преодоления перевала.
Командир бригады полковник Б. И. Смирнов и начальник политотдела подполковник С. П. Кузнецов уже были за перевалом. Генерал И. В. Шикин решил их не вызывать.
Видно было, что минувшей ночью здесь самоотверженно потрудились армейские саперы, помогавшие артиллерийской бригаде в подготовке колонного пути к перевалу.
Проложенная дорога действовала нормально. Лишь последние 30–50 метров подъема не давались большинству тракторов, тянувших тяжелые 152-миллиметровые пушки. Помощь им оказывали люди, впрягавшиеся в лямки. Вот они-то опять и привлекли к себе внимание Шикина.
Люди в бригаде в большинстве были кадрового состава, закаленные в боях на западе. Физически крепкие, загоревшие, они работали без рубах, только с пилотками на головах. На них было любо-дорого смотреть.
Дивизион 122-миллиметровых пушек преодолел подъем и сам перевал без посторонней помощи, успешно прошли на восточные скаты и машины и повозки бригадного тыла. Это еще раз подтвердило, что армейские саперы, готовившие дорогу, поработали на совесть. Я поблагодарил их, но результатами их труда, как мне показалось, стоило бы воспользоваться полнее. Я поручил находившемуся в пушечной бригаде офицеру штаба артиллерии армии капитану В. П. Климову немедленно сообщить на НП, что по подготовленной дороге можно направлять часть армейского транспорта, установив на ней службу регулирования. Нет необходимости объяснять, насколько важно было в тех условиях ввести в дело дополнительную коммуникацию в полосе наступления армии. В тот же день ею эффективно воспользовались части второго эшелона и транспорт служб материального обеспечения.
Я видел, как искренне радовался Иосиф Васильевич Шикин успешным действиям войск. Настроение у него было отличное. И. И. Людникову, как мне стало известно, он радировал: «Наблюдаю с восхищением преодоление перевала войсками вашей армии».
Недаром после войны И. В. Шикин не один раз настойчиво советовал мне написать о Маньчжурском походе. Увы, потребовалось слишком много времени, чтобы выполнить его совет; при жизни Иосифа Васильевича мне это сделать не удалось.
А тогда на прощание генерал Шикин, выразив большое удовлетворение ходом выполнения войсками армии боевой задачи, сказал мне:
— Очень жаль, что ни я, ни политуправление фронта не прислали сюда кинооператоров.
Мы, непосредственные участники форсирования Хинганского хребта, разумеется, тогда меньше всего думали о том, достойно ли это будет запечатлено в искусстве. Для воинов армии весь поход стал просто выполнением задачи по обеспечению безопасности дальневосточных границ Родины, свободы дружественных народов Монголии и Китая. Но позже и я сожалел, что эпопея штурма Большого Хингана десятками тысяч солдат и офицеров, с которыми через дикие горы, при полном отсутствии дорог двигалась громадная лавина техники, не осталась в документальной кинолетописи.
А ведь героическое свершение советских воинов вошло заметнейшей страницей в историю военного искусства не только отечественного, но и мирового. Его точная оценка дана Маршалом Советского Союза А. М. Василевским: «Форсирование Хинганского хребта явилось подвигом, не имевшим себе равных в современной войне» [8].
За этой лаконичной характеристикой стоит многое: и масштабы операции, и огромное напряжение физических и духовных сил воинов, и полководческое искусство тех, кто руководил войсками, и надежность отечественной боевой техники.
Находясь непосредственно в боевых порядках войск, я видел и чувствовал высокий политический подъем наших бойцов и командиров, их страстное желание в кратчайший срок завершить победой войну с империалистической Японией. Это было решающей предпосылкой к преодолению всех трудностей небывалого похода.
Наш армейский поэт И. В. Кузнецов в дни штурма хребта написал стихотворение «Хинганский перевал», в котором есть такие строки:
Взметнулись сопки без конца,
Горбами небо подпирая,
Ни кустика, ни деревца
Нигде — от края и до края.
И, взглядом по хребтам скользя,
Вели мы тихо разговоры:
«Любую крепость легче взять, Чем перейти такие горы».
Горы 39-я перешла. Не было такой преграды, которая бы могла остановить ее боевой порыв и предотвратить разгром Квантунской армии.
Эта мысль была положена в основу литературно-музыкального монтажа, подготовленного ансамблем песни и пляски армии по стихам И. В. Кузнецова. Как и стихи, он имел большой успех у солдат и офицеров.
Кстати скажу, что примечательно сложилась жизнь нашего тогда юного поэта в дальнейшем. Иван Васильевич стал ученым, доктором исторических наук, заведующим кафедрой Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова.
Вспоминая о форсировании Хинганского хребта не могу не сказать, что этот подвиг советских воинов еще не нашел нужного отражения в советской литературе и искусстве. Уверен, что к нему мастера искусства еще будут возвращаться, как в наши дни возвращаются к альпийскому походу А. В. Суворова.
Итак, 12 августа, преодолев хребет, войска армии на главном направлении продолжали стремительное наступление. Мы имели обстоятельную информацию и о действиях 221-й и 358-й стрелковых дивизий 94-го стрелкового корпуса на хайларском направлении; взаимодействуя с войсками 36-й армии, они также успешно продвигались на восток.
Однако к полудню разведка 19-й гвардейской стрелковой дивизии и авиаторы обнаружили выдвижение значительных сил противника из района Халун-Аршанского УРа и со стороны города Солунь. Дело явно шло к тому, что они будут контратаковать. Об этом наши разведчики судили по такой замеченной нами особенности: собираясь в атаку, японцы всегда громко кричали — себя подбадривали, а нас пугали. Большой шум доносился со стороны противника и на этот раз.
К этому времени наши войска были уже за перевалом. Лишь части вторых эшелонов заканчивали переход через хребет. Мы располагали большими силами артиллерии, танков, нас поддерживала фронтовая авиация. Так что появление на левом фланге группировки врага нас не могло сильно обеспокоить. Даже наоборот, сообщение об этом мы встретили с известным облегчением: наконец-то противник, проявил себя, прояснились его замыслы.
Командующий армией приказал: при поддержке артиллерии и авиации 5-му гвардейскому стрелковому корпусу с юга, а 124-й стрелковой дивизии 94-го стрелкового корпуса совместно с 206-й танковой бригадой — с запада нанести удар по противнику и, разгромив его, овладеть Халун-Аршанским УРом.
Так завязался напряженный бой за один из сильнейших укрепленных районов, сооруженных японскими милитаристами у советской и монгольской границ. Победа в нем оказалась нелегкой, наши воины заплатили своей кровью и жизнями, чтобы замысел врага был сорван.
Начали все артиллеристы и летчики-штурмовики. Батареи гвардейских дивизий, корпусные и все поддерживающие нас силы, включая части 3-й гвардейской артиллерийской дивизии РВГК генерал-майора С. Е. Попова, еще до полного развертывания, по мере готовности дивизионов, открывали огонь. С армейского НП, находившегося
