21 июля 1944 года был принят закон об образовании Польского комитета национального освобождения — центрального органа народной власти. В изданном им манифесте провозглашалось восстановление демократических свобод, проведение важнейших социальных преобразований, осуществление аграрной реформы, создание временного государственного управления. Эмигрантское правительство в Лондоне признавалось незаконным.
В Люблине состоялся митинг, посвященный образованию Польского комитета национального освобождения. На нем выступил командующий 1-м Белорусским фронтом маршал Рокоссовский. Он заговорил по-польски, вызвав восторг тысяч собравшихся на большой площади горожан. Они со вниманием слушали единородца, который говорил о судьбе многострадальной Польши, о приходе часа освобождения ее народа, о том, что Красная Армия громит врага и с ней плечом к плечу сражаются воины 1-й армии Войска Польского.
А меж тем 2-я танковая армия фронта уже прорвалась на варшавском направлении к Висле и завязала бои за Прагу — пригород польской столицы.
По выходу войск фронта к Висле, казалось бы, создались условия для подготовки операции по освобождению Варшавы. Однако обстановка стала резко меняться. 28 июля был установлен подход немецкой дивизии «Герман Геринг», на следующий день — танковых частей дивизии СС «Викинг» и «Мертвая голова». На подступах к Праге развернулось ожесточенное танковое сражение. Немцы превосходили в силах нашу 2-ю танковую армию. Они нанесли ей существенный урон и вынудили ее перейти к обороне, отбивать непрекращающиеся атаки.
В этой неблагоприятной обстановке вечером 1 августа началось Варшавское восстание. Оно было спровоцировано лондонской эмигрантской агентурой во главе с генералом Бур-Комаровским.
Не подготовленное в политическом и военном отношении восстание с самого начала было обречено на неудачу. Его организаторы рассчитывали захватить власть, надеясь на панику в гитлеровском гарнизоне, вызванную приближением советских войск и польской армии. Сами жители не знали о подлинных целях организаторов вооруженного выступления, но жаждали скорейшего изгнания врага из Варшавы. Поэтому они поначалу активно включились в схватку с войсками немецкого гарнизона.
Но силы были неравны: 16-тысячному организованному фашистскому гарнизону противостояло 40 тысяч восставших, имевших всего 3,5 тысяч винтовок и автоматов. Гитлер приказал беспощадно подавить восстание, а Варшаву сравнять с землей.
После незначительных первых успехов положение восставших стало с каждым днем ухудшаться. Они несли большие потери, не хватало продовольствия, воды, медикаментов. Бур-Комаровский слал в Лондон телеграммы с просьбой о помощи, просил бомбить город, высадить воздушный десант. Но поддержки из Лондона не было.
В те дни Сталин часто связывался с Рокоссовским, справлялся о возможности оказать восставшим помощь, начать серьезную активную операцию. Однако войска фронта сами были связаны, ведя ожесточенные бои на правобережье Вислы.
Рокоссовский направил к Бур-Комаровскому двоих офицеров-парашютистов, но тот не удосужился их принять.
И все же с 13 сентября началось снабжение повстанцев оружием, боеприпасами, продовольствием, медикаментами. Ночные бомбардировщики, неся потери, сбрасывали грузы с малых высот в назначенные пункты. За полмесяца было осуществлено почти пять тысяч самолето-вылетов.
Кроме того, наши боевые самолеты бомбили и штурмовали немецкий гарнизон. Зенитчики старались обезопасить повстанцев от стервятников люфтваффе, а наземная артиллерия — подавить неприятельские огневые средства, которые вели по ним огонь.
А восстание в польской столице бушевало. Немецкие солдаты без допроса расстреливали всех, кто вызывал подозрение, специальные команды подрывников и поджигателей методически крушили и сжигали дом за домом, улицу за улицей. Город превратился в руины. Ничто не напоминало в нем прежней, сияющей огнями, наполненной весельем польской столицы.
Рокоссовский делал все возможное, чтобы ускорить час освобождения Варшавы, но необходимы были не дни и даже не недели, чтобы огромный миллионный Белорусский фронт мог преодолеть Вислу, а до того освободить Прагу.
Он сознавал, что по освобождении Варшавы его войска должны устремиться вперед, к Одеру, чтобы оттуда начать штурм главного фашистского логова — Берлина.
В те дни маршал Рокоссовский дал интервью о Варшавском восстании английскому военному корреспонденту Александру Верту:
А. Верт: Думали ли вы 1 августа, что сможете уже через несколько дней овладеть Варшавой?
К. Рокоссовский: Если бы немцы не бросили в бой всех своих танков, мы смогли бы взять Варшаву, хотя и не лобовой атакой, но шансов на это никогда не было больше 50 из 100. Не исключена была возможность немецкой контратаки в районе Праги, хотя теперь нам известно, что до прибытия этих четырех танковых дивизий немцы в Варшаве впали в панику и в большой спешке начали собирать чемоданы… Я признаю, что некоторые советские корреспонденты проявили 1 августа излишний оптимизм. Однако нас потеснили. На войне такие вещи случаются. Нечто подобное произошло в марте 1943 года под Харьковом и прошлой зимой под Житомиром.
А. Верт: Есть ли у вас шансы на то, что в ближайшие несколько недель вы можете взять Прагу?
К. Рокоссовский: Это не предмет для обсуждения. Единственное, что я могу вам сказать, так это то, что мы будем стараться овладеть и Прагой, и Варшавой, но это будет нелегко.
А. Верт: Но у вас есть плацдармы к югу от Варшавы?
К. Рокоссовский: Да, однако немцы из кожи вон лезут, чтобы ликвидировать их. Нам очень трудно их удерживать, и мы теряем много людей. Учтите, что у нас за плечами более двух месяцев непрерывных боев. И Красная Армия может временами уставать. Наши потери были очень велики…
Немецкое командование, используя превосходство в силах, перебросило танковую дивизию к Магнушевскому плацдарму, который обороняли части 8-й гвардейской армии генерала Чуйкова и 1-й: армии Войска Польского. Там больше месяца продолжались ожесточенные и кровопролитные бои. Врагу было нанесено поражение, после чего основные действия войск фронта вновь были перенесены на варшавское направление.
Теперь уже стояла задача освобождения Праги. Этот пригород Варшавы был для Константина Константиновича особенно дорог. В нем прошлой его детство, юность. Там ныне жила его сестра Елена, судьба ее тревожила маршала.
В подготовку операции по освобождению Праги он вложил всю душу. Лично контролировал подготовку штабов и войск, сутками находился в соединениях 47-й армии и 1-й армии Войска Польского. Они привлекались к штурму родного ему пригорода.
