Войска фронта Рокоссовского начали активные действия 14 января. Бушевавшая метель затрудняла управление ими, не позволяла использовать авиацию в полной мере. Армиям потребовалось три дня, чтобы прорвать оборону врага. Затем была введена 5-я гвардейская танковая армия. Танки неудержимой лавиной устремились вперед.
20 января, преодолев с ходу реку Нарев, войска фронта подошли к Висле и изготовились к форсированию, когда вдруг из Москвы поступил приказ о резком повороте наступления на север и северо-восток. Задача — совместно с 3-м Белорусским фронтом генерала Черняховского окружить и уничтожить немецко-фашистскую группировку армий «Висла», насчитывавшую более тридцати дивизий. Командовал ею рейхминистр Гиммлер. Его план состоял в том, чтобы обороной городов-крепостей распылить силы наступающих и тем самым ослабить главный удар по Берлину.
Но этот замысел врага сумели разгадать в штабе Рокоссовского. Совершив труднейший маневр, советские войска уже 26 января вышли к заливу Фришес-Гафф, отрезав противнику пути отхода из Восточной Пруссии на запад. Форсировав в нижнем течении Вислу, войска Рокоссовского вступили в Восточную Померанию, то есть польское Поморье, некогда отторгнутое от Польши.
И вновь пришлось осуществить сложный маневр, теперь на запад, чтобы освободить польские порты Гданьск (Данциг) и Гдыню. Через них, прижатый к морю и дравшийся с упорством обреченного, противник получал необходимое снабжение. Передав значительные силы фронту генерала Черняховского, войска 2-го Белорусского фронта оказались сильно ослабленными. Крайне необходимыми были танковые соединения. Понимая это, Ставка направила в распоряжение Рокоссовского 1-ю гвардейскую танковую армию генерала Катукова.
Данциг и Гдыня были первоклассными крепостями, не уступающими в укреплении Кенигсбергу. В короткий срок был разработан план овладения ими с использованием мощи наземных сил, авиации и морского флота.
Штурмуя Гдыню, войска разгромили четыре вражеских дивизий и до тридцати различных войсковых частей. 28 марта Москва салютовала войскам Рокоссовского, возвратившим польскому народу важнейший порт.
А тем временем армии генералов Федюнинского и Батова штурмовали Данциг. Гитлеровцы с остервенением дрались за каждое здание, заводской корпус, улицу. Несмотря на это, 30 марта город был освобожден. В сражении враг лишился отборных соединений, утратил важнейший порт, прекрасно оснащенную военно-морскую базу и крепость на Балтийском море.
Победа на полях Восточной Померании имела большое политическое и военно-стратегическое значение. Была ликвидирована угроза флангового удара по войскам маршала Жукова, наступавшим на главном, берлинском направлении, сами же войска 2-го Белорусского фронта высвобождались для участия в Берлинской операции.
Позже, анализируя и осмысливая события, проходившие на прибалтийском направлении, маршал Рокоссовский дал им далеко не блестящую оценку. Вину за допущенные просчеты он возлагал прежде всего на Ставку, а точнее — на Верховного Главнокомандующего:
«…К Ставке я имею право предъявить законную претензию в том, что, ослабляя фронт перенацеливания главных сил на другое направление, она не сочла своим долгом тут же усилить 2-й Белорусский фронт не менее чем двумя армиями и несколькими танковыми или мехкорпусами для продолжения операции на западном направлении. Тогда не случилось бы того, что произошло на участке 1-го Белорусского фронта, когда его правый фланг повис в воздухе из-за невозможности 2-му Белорусскому фронту его обеспечить. Пожалуй, и падение Берлина произошло бы значительно раньше… На мой взгляд, когда Восточная Пруссия окончательно была изолирована с запада, можно было бы и повременить с ликвидацией окруженной там группировки немецко-фашистских войск, а путем усиления ослабленного 2-го Белорусского фронта ускорить развязку на берлинском направлении. Падение Берлина произошло бы значительно раньше. А получилось, что 10 армий в решающий момент были задействованы против восточно-прусской группировки (с передачей в состав 3-го Белорусского фронта четырех армий 2-го Белорусского фронта в его составе оказалось 10 армий), а ослабленные войска 2-го Белорусского фронта не в состоянии были выполнить своей задачи. Использование такой массы войск против противника, отрезанного от своих основных сил и удаленного от места, где решались основные события, в сложившейся к тому времени обстановке на берлинском направлении явно было нецелесообразным. Более того, это делалось за счет ослабления войск 2-го Белорусского фронта, которому предстояло разгромить восточно-померанскую группировку противника, что сделать оставшимися у него силами он не мог.
К этому времени противник сумел сосредоточить в Восточной Померании довольно крупные силы и, умело используя благоприятную для организации обороны местность, затормозил продвижение войск нашего фронта».
Так оценивал маршал сложившуюся в Прибалтике обстановку на последнем этапе войны.
Несколько ранее Константин Константинович получил взволновавшее его письмо. Он давно пытался узнать о судьбе своей младшей сестры Елены, остававшейся в Польше. С той далекой поры, когда он юношей ушел в армию, он не получил от нее ни одной весточки, не знал даже, жива ли она.
И вот нежданно-негаданно пришло от нее письмо. Елена писала, что последнее время она скрывалась в селе Злотоклос, что в районе Груеца, жаловалась на свое тяжелое материальное положение и здоровье. Он тут же направил за ней жену Юлию Петровну с письмом, в котором говорил о своей большой радости от полученного известия, просил без колебаний приехать к нему в Бродницу вместе с Юлией Петровной.
Елена последовала совету брата, приехала к нему, ей была оказана медицинская помощь, в которой она нуждалась. С тех пор они не расставались до 1947 года, когда Елена возвратилась в родную Варшаву.
По завершении Восточно-Померанской операции перед войсками 2-го Белорусского фронта встала задача участия в Берлинской операции. Фронт должен был нанести рассекающий удар севернее Берлина, обеспечивая правый фланг войск Жукова. Предстояла большая перегруппировка. «Только вчера еще войска наступали на восток, сейчас же им нужно было повернуть на запад и форсированным маршем преодолеть 300–350 километров по местам, где только что закончились ожесточенные сражения, где еще не рассеялся дым пожарищ, а работы по расчистке дорог и восстановлению переправ через многочисленные реки, речки и каналы только начинались, — писал Рокоссовский в своих мемуарах. — На железных дорогах не хватало подвижного состава, а полотно и мосты были в таком состоянии, что поезда тащились со скоростью пешехода. И вот в таких условиях надо было передислоцировать сотни тысяч людей, тысячи орудий, перевезти десятки тысяч тонн боеприпасов и уйму другого имущества».
