Старики большую часть времени проводили в имении Званка. В стихотворении «Жизнь Званская» поэт описал жизнь эту до мельчайших подробностей. Быт и хозяйство Званки были устроены на широкую ногу; дом и сад часто оглашались веселым говором съезжавшихся гостей, громом домашней музыки и даже пушек.
О последних днях жизни Державина в Званке летом 1816 года любопытные подробности сохранились в дневнике племянницы его Львовой. Особенно подробно было сделано ею описание болезни, смерти и похорон поэта.
Державин не раз при жизни писал «эпитафии самому себе». Одна из них гласит: «Здесь лежит Державин, который поддерживал правосудие, но, подавленный неправдою, пал, защищая законы». Ему хотелось остаться непременно страдальцем в памяти потомства, хотя при жизни, защищая законы, он если и падал, то «вставал здорово», по выражению Фамусова.
Друзья мои, хор муз не пой!
Супруга облекись терпеньем,
Над мнимым мертвецом не вой.
Гораздо искреннее его «Признание», отмеченное им как объяснение на все его сочинения. По крайней мере, Державин думал здесь быть искренним, но, как в произведениях своих, так и в характере, он не знал своих слабых сторон.
Потомство достаточно успело изучить и оценить его характер и значение. «Язык, образ мыслей, чувства, интересы – все в нем, все чуждо нашему времени. Но не умер Державин так же, как не умер век, им прославленный; век Екатерины приготовил век Александра, приготовивший наш век; между Державиным и поэтами нашего времени существует та же кровнородственная историческая связь, которая существует и между этими тремя эпохами русской истории…», – так писал Белинский в свое время, но «кровнородственная» связь может ли исчезнуть, может ли не проявиться хотя бы и в более отдаленном потомстве? Историческую связь нашу с прошлым Державин сам верно определил в «Приношении монархине», в начале рукописи, хранящейся в Публичной библиотеке:
Забудется во мне последний род Багрима,
Мой вросший в землю дом никто не посетит,
Но лира коль моя в пыли где будет зрима,
И древних струн ея где голос прозвенит,
Под именем твоим она громка пребудет,
Ты слабою, твоим я эхом буду жить.
Героев и певцов вселенна не забудет,
В могиле буду я, но буду говорить.
ИСТОЧНИКИ
Полное собрание сочинений Державина. Издание Академии наук под редакцией Я. Грота.
8-й том того же издания: Биография Державина, составленная академиком Я. К. Тротом.
Девять томов свыше тысячи страниц каждый заключают в себе громадный и ценный материал для биографии и характеристики поэта и гражданина.
В этом издании можно найти указания на все источники. Со времени его появления, по справкам, наведенным составителем предлагаемого очерка, ничего ценного по отношению к личности Державина в литературе вновь не явилось. Труды по истории минувшего, начала нынешнего веков и мемуары указаны отчасти в очерках о Крылове и Фонвизине, отчасти в других очерках издания «Жизнь замечательных людей».
Кошт – иждивение, содержание, расход, издержка (Словарь В. Даля). Здесь и далее звездочкой со скобкой обозначены примечания автора, а простой звездочкой – примечания редакторов данного переиздания.
«Беседа любителей русского слова» – литературное общество в Петербурге в 1811–1816 годах во главе с Г.Р. Державиным и A.C. Шишковым.
Тайная продажа спиртных напитков, караемая законом (устар.).
Еженедельный журнал, издавался в Петербурге Н.И. Новиковым с мая 1769 по апрель 1770 года.
Тычина – всякий прут и хворостина, колышек, лучина, воткнутая в землю (Словарь В. Даля).
«Слово и дело государево» – система политического сыска в России конца XVI–XVIII веков. Каждый российский подданный под страхом смерти был обязан донести об известных ему умыслах против царя или членов его семьи, оскорблении царского имени и титула, государственной измене. При этом произносилось условное выражение: «Слово и дело государево!» или «Слово и дело!» Доноситель и оговоренный подвергались перекрестным допросам с пытками (Советский энциклопедический словарь).
Губернский суд в России в 1775–1862 годах.
намек на взятие Очакова зимой
завоевание Крыма
Полотнище, отрезок цельной ткани, фата, плат, платок (Словарь В. Даля).