— На мое место я рекомендую Бритвина Андрея Константиновича, а он тебя на его должность.
И как бы между прочим продолжал:
— Директор со своим окружением меняет облик коммуниста, растлевает, ведет к перерождению нестойких товарищей, расшатывает ряды партии.
Перед ноябрьскими праздниками проходили отчеты и выборы в комсомольских организациях. Большие перемены заметил Сергей Витальевич в настроении людей всех возрастов, а у молодежи особенно. С первого раза собрание не состоялось из-за неявки. Инертность и безразличие к делам цеха, потухающий огонек в глазах комсомольцев превратил их в серую скучную массу, пораженную хворостью и леностью. Для советского человека, воспитанного на трудовой и батальной романтике фильмов и книг, благородный труд — святое, а войны — отвергаемы, тем более внутренние чужды.
Но средства финансовых олигархов действуют по всему земному шару и войны не только разрушительные, а особенно войны невидимые становятся главными между глобальными системами.
И наш человек, как провалившийся в предательскую ловушку медведь, сел на днище, сложил передние лапы на груди, жалостливо застонал, точно заплакал.
Виталий сравнил: молодежные рабочие шумные собрания в те времена, когда искры летели и копья ломались, а в этих разрешаемых деловых конфликтах заложено развитие, — с этим собранием и представил потери в этой неявной войне, прежде всего утрата национального достоинства. Он попытался разъяснить сидящим тихо в красном уголке, что они становятся заложниками, пленниками не афишируемой войны международных корпораций за свои экономические интересы.
С рассеянностью склеротика выслушали и с абсолютным безразличием проголосовали за его кандидатуру секретарем комитета ВЛКСМ цеха и рекомендовали в штаб МЖК (молодежно-жилищный комплекс).
С присущей ему добросовестностью, с инженерной настойчивостью он исполнял обязанности начальника участка. Но чем глубже погружался в молодежные проблемы комбината, тем больше убеждался, что процесс разложения комсомола становится необратимым, потому что проблемы загоняются внутрь и являются опасными разрушителями. С упорством человека, верного идеалам социализма, он боролся за сохранение его мировоззрения, поднимая упавших, направляя заблудших, являясь активным участником важного события на земле.
Схема жизни была до крайности проста. Отработай шесть-восемь часов с полной отдачей по поговорке «Сделал дело — гуляй смело» и иди себе кто в волейбол играй, на лыжах по лесу бегай, на санках с сыном с горки катайся или во Дворце культуры пой, пляши, играй на любимом инструменте, только прояви желание, интерес и ты будешь принят с распростертыми объятьями. Четко аванс и получка — планируй покупки, поездки, отдых.
Взял учеником на свой участок и Юрия, но не подозревал Сергей Витальевич, какие трудности его поджидают в связи с этим.
Несмотря на всеобщую доступность культурно-спортивных сооружений и мероприятий, редеющий комсомольский актив все с большим трудом собирает молодежь на заводские соревнования по лыжам, игровым видам спорта или на смотр художественной самодеятельности.
Как бы ни старались комсомольские, профсоюзные работники и активисты, но они не могли понимать суть происходящих событий. А депутаты так называемой региональной группы Верховного Совета СССР, эти легальные высокооплачиваемые агенты влияния кричат и пишут про заботу о советских гражданах. Сулят горы привилегий и хорошую жизнь при ничего неделании. Мажут грязью заборы лучших тружеников и преданных людей, а из школьников начинают готовить поколение потребителей, девиз которых — прожить — не притомиться. Так начиналось практическое изменение образа жизни, как наркотическая ломка со всеми последствиями.
Упадок в обществе наступает не с первым обвалившимся зданием, а раньше, когда люди начинают думать только о сегодняшнем, прошлое их не занимает, будущее не интересует. Здравый смысл должен был бы обратить внимание на обложенное тучами небо. Но голос Сергея и каждого рассудительного человека был забит треском о перестройке, гласности, ускорении, которые стремились к реформам, углубляющим разрушение социалистического сознания. И главной опять стала проблема отцов и детей, которых не просто необходимо разделить, а нужно поссорить, да так, чтобы они отринули все прошлое вместе со своими родителями и не поняли, что с ними произошло. При этом простодушные несут потери, а ушлые наживаются.
Все для блага человека, во имя человека — таков девиз реального социализма. Вам же начали внедрять другой девиз — все во имя Доллара, остальное второстепенное, малозначительное. Смысл человеческой жизни не в стремлении создать условия для всестороннего развития всех участников общества, а в неустанном стремлении заслужить благосклонность Доллара и постоянно ему служить, он то и обеспечит царствие земное.
Доходчиво пытался разъяснять все это Сергей Маркин не только молодым рабочим, но и некоторым ветеранам, поддавшимся разглагольствованию о свободомыслии, райской жизни в капитализме.
Демагоги начали муссировать тему — почему победители живут хуже побежденных? Многих на этом сбили с толку и хорошо пообливали грязью коммунистическую партию.
С наслаждением садиста, с удовольствием алкоголика издевались враги над коммунистами, кто первыми в атаку поднимался, кто организовал всенародную борьбу с лютым врагом.
И не по долгу службы и общественным обязанностям, а по собственному разумению Маркин терпеливо и настойчиво убеждал тронувшихся умом коллег.
— Всего сорок пять лет мы прожили без войны, наслаждались красотой и гармонией окружающего мира. Сейчас вас сбивают на тропу войны, ставят под сомнение вашу искренность, клевещут на вашу жизнь. Ни Европа, ни Япония вместе взятые, за всю историю своего существования не подверглись такому разрушению, как Советский Союз в Великую Отечественную войну. Десятки миллионов молодых трудоспособных людей погибли «не долюбив, не докурив последней папиросы», угнаны в рабство, искалечены. Тысяча семьсот городов представляли развалины и груды камня, от семидесяти тысяч деревень, рабочих поселков остались одни печные трубы, по которым и можно определить, что здесь стоял чей-то дом, а оставшиеся в живых его домочадцы вырыли землянки, приспособили погреба.
— Ну и что! — с дебилирующим апломбом возражает открывшийся ненавистник советской власти.
— А то, что только в этом столетии каждому поколению досталось по войне, — продолжал спокойно Сергей. Прадед моей матери с японской вернулся без ноги, но был забит до полусмерти в царских застенках революционных событий 1905 года. Проводил в 1914 году на фронт старшего сына, прадед моего отца — участник этой революции, и от не проходящей хвори умер. Восемь лет терзали молодую республику богатеи земли русской, а на помощь позвали тех же японцев, да немцев со своими друзьями. От окраин до окраин пылала Российская империя, а земля пропиталась кровью и потом от рытья траншей, окопов и строительства блиндажей — вот куда была направлена богатырская сила нашего народа. Израненный пришел мой прапрадед, но руки-ноги целы. Начал поднимать покосившееся домашнее хозяйство: отремонтировал скотный двор, заготовил лес на новый дом. Да Колчак — царский адмирал, верховный правитель Сибири объявился — не пошел он по ранению в партизаны, а зря. Колчаковский офицер приказал забрать лес. Лег израненный солдат — защитник отечества — поперек аккуратно сложенных бревен, да так и не поднялся, пристрелил в упор его колчаковец.
