Ознакомительная версия.
Многие ли из наших политиков и писателей способны идти в «Лефортово» и «Бутырки»? Готовы ли и другие стать при жизни полубронзовыми, но мучениками?
Из украинских писателей к узнику писал письма, присылал свои рукописи Павел Вольвач. На шестидесятилетие направил поздравительную телеграмму: «Так и нужно встречать юбилеи, не кунять в президиуме».
«Но тюремные нары за право быть художником – не шутка, как бы ни выглядело это стильно с точки зрения писательской биографии. Как и то, что полуторагодичная изоляция Лимонова за решеткой – только повод для наших светских разговоров, а не публичного возмущения. Хотя бы для самоуважения мы должны были бы заявить всем российским спецслужбам протест против террора нашего земляка и коллеги. Я бы подписал его первым», – в феврале 2003 года украинские литераторы наконец проснулись, раздался голос из родного Харькова, чуткий голос Сергея Жадана. Только уточню, двадцать два месяца за решеткой – не полтора года. И даже не двадцать два месяца человеческой жизни. В марте 2003 года в газете «Киевские ведомости» в защиту узника совести выступил Олесь Бузина.
Из «Лефортово» в Саратов 5 июля 2002 года вождя нацболов, Нину Силину, девочку метр с кепкой, и еще четверых нацболов отправили на правительственном «Ан» авиакомпании «Россия». Таким же, каким летал спикер Госдумы Селезнев. Именно к нему в 1998 году подался на работу Дугин. Там поуютнее. Знаю из первых уст: моему родственнику довелось потрудиться в аппарате главы одной из палат российского парламента. Синекура, одним словом.
В ноябре 2002 года в московском Центральном доме художника объявили имена лауреатов премии имени Андрея Белого. Награду учредили в далеком 1978 году: бутылка водки и рубль.
Геннадий Айги, Андрей Битов, Иван Жданов, Ольга Седакова, Елена Шварц стали с тех пор ее лауреатами. В 2002 году комитет премии, в который вошли Ирина Прохорова, Глеб Морев, Александр Скидан, Елена Фанайлова, Виктор Лапицкий, Борис Останин и Борис Иванов, объявил о награждении в номинации «Проза» Эдуарда Лимонова за «Книгу воды».
«Лимоновский герой – исторический тип мужчины, бесконечно перемещающегося, меняющего места стоянок (замки, постоялые дворы) и сражений, противников, женщин и попутчиков-соратников, – считает современный русский прозаик Олег Дарк. – Лимонов – русский Киплинг или Вальтер Скотт. Пошло, но правда…»
Александр Скидан делится мыслями о «Книге воды»: «Она написана в тюрьме, в ожидании суда. «Ты сам свой высший суд», – говорит себе Лимонов и пишет. О водах времени, в которые нельзя войти дважды, но можно – с автоматом на плече и с революцией в башке. Один раз. «Мы дошагали до середины реки, и стало видно, как Днестр уходит сияющей полосой вниз и вдаль к морю. Дул вкусный, самый свежий в мире ветер, временами принося мельчайшую водяную пыль. Я представил, как бликуют в прицеле снайпера мои очки и сделал огромный глоток вкусного воздуха…» Днестр, Пяндж, Тибр, Обь, Енисей, Нева, Темза, Дунай, Сена, Волга, Гудзон, Адриатика, Средиземноморье, Черное море, Белое, Азовское, Северное, Тихий океан, Атлантика. География авантюриста, номада, Бакунина и Дон Гуана в одном лице. (Не является ли Дон Гуан протофашистом, не накладывается ли на его эстетическую эмоцию реакционный концепт «обладания»?) Война и женщины, женщины и война. Все, все, что гибелью грозит… Со времен «Дневника неудачника» Лимонов не писал так свободно, так хищно. Некоторые места пробирают до мурашек, до кома в горле. Иные полны жестокой поэзии. Иные – озорства, вызова, великолепной бравады. И вновь, как и в «Дневнике», любовная страсть (любовная рана) повенчана здесь со страстью политической – страстью изгоя, отребья. Но уже без гаерства. Рутина, покорность, сытость – антиэстетичны. В этом он, опять же, наследник коммунара Рембо, фашиста Паунда, горлана Маяковского, самурая Мисимы. Свою биографию он строит по той же схеме. От эстетики – к прямому действию, жесту. Биография как тотальное произведение искусства. «Я инстинктом, ноздрями пса понял, что из всех сюжетов в мире главные – это война и женщина (блядь и солдат)». В такой оптике, конечно, есть риск ослепления. (К слову, в воде Лимонов постоянно теряет очки или линзы. Точно так же он теряет возлюбленных, друзей, соратников по партии.) Но ведь ослепления он и ищет. Блядь и Солдат, Эрос и Танатос, оргазм и холодок страха в низу живота. Тонкая красная линия, отделяющая сатори от смертоубийства. Чтобы однажды увидеть – что? «Москва-река ни к чему не побуждает, не навевает никакого настроения. Это странное кладбище мертвой воды посередине города, разлегшееся в неопрятных серых берегах. Как опасная ртуть». Я не знаю более зоркого описания главной реки страны».
Вождь в Саратовском централе. Мучительние дни суд-допрос начались. Один такой день: шмонают трижды, а раздеваться приходится даже четырежды, если начать с медосмотра. В начале декабря 2002 года Лимонова переводят из Саратова в СИЗО-2 в Энгельс. Это случилось 12 декабря после того, как 11 декабря дал интервью по поводу Дня Конституции. А может, администрация разозлилась, что просвещает других зэков. Много рассказывал из того, о чем пойдет речь в изданной в 2008 году книге «Ереси».
В камере № 39 в Энгельсе знакомится с убийцем двоих по имени Прохор. Прохор избегнул пожизненное, «пыжа», но и двадцать лет сидеть не желает. Для уменьшения срока недостает до требуемой взятки нескольких тысяч. Жена Прохора отказалась для этого продать машину. Самое удивительное для писателя, что Прохор на нее не в обиде. Лимонов и Прохор задумали создать новую религию, основанную на поклонении Сихотэ-Алиньському метеориту, обсуждают принадлежащую Прохору книгу Фрэзэра «Тотем и табу». На четвертый день их поместили в разные камеры. Декабрь 2002 года оказался тяжким. «Двойка» в Энгельсе была задумана для того, чтобы ломать людей. Для лидеров и членов ОПГ.
К счастью, тюрьму расформировали, и 26 декабря 2002 года в мерзлом «воронке» писателя перевозят через Волгу из заволжских степей обратно в Саратовский централ. Новый год встретил в камере с тремя зэками. Один из них – министр культуры Саратовской области дядя Юра. Его посадили за взятку в одну тысячу долларов США и 20 тысяч рублей. Дочери дяди Юры передали «под елочку» копченую курицу. Дядю Юру в Новом году ждет должность директора клуба тюрьмы. Министру без должности и за решеткой не положено.
Скоро писатель услышит обвинение. Его поддерживали многие в те тяжкие дни. В Израиле прошли демонстрации протеста. Французские интеллектуалы подписали в его защиту петицию. Посол Франции несколько раз встречался с адвокатом Беляком. Шемякин лично разговаривал с Путиным и вышел грустным после беседы. Защищали Жириновский, Митрофанов, Алкснис, Василий Шандыбын, директора издательств «Ад Маргинем» и «Ультра. Культура» Александр Иванов и Илья Кормильцев. Помогали Борис Березовский, Проханов, который передал 10 тысяч долларов литературной премии. Они очень пригодилиь для оплаты адвокатов, поддержки других нацболов, которых судили. Лимонов старательно работал с адвокатами, над защитой, писал ходатайства за других зэков. Огромную роль сыграла сплоченность и бесстрашие лимоновцев. По всей России допросили 250 свидетелей. Кто не прошел через допросы в прокураторе, тому поясню (не с чужих слов): вы можете зайти в кабинет свидетелем, а выйти (или быть отконвоированным) уже подозреваемым или обвиняемым. Из двухсот пятидесяти допрошенных двести сорок семь товарищей выстояли и не предали вождя.
Ознакомительная версия.
