Люди — потомки обезьяны
— Нужен постельный режим! Обязательно, — сказал доктор, лечивший Дарвина.
Дарвин лежит на диване, укутанный пледом. Сколько времени пропадает! На камине маленькие дневнички в жёлтой обложке, в них ведётся счёт потерянных для работы дней.
Но думать можно и больному, ум его не привык к праздности, а наблюдения и опыты всегда давали обильную пищу для размышлений. Он давно задумал написать для нового издания «Происхождения видов» главу о «Человеке».
— Человека нельзя исключить из общей цепи животных. Животные — наши братья… Как это было записано у меня?..
Миссис Дарвин подала ему несколько записных книжек.
— Вот эта, 1837–38 года.
— Благодарю тебя, дорогой друг. Я никогда не перестану удивляться, как ты всегда быстро и точно понимаешь, что мне нужно. Теперь вот эти книги, ещё ту стопку записей. Благодарю, благодарю.
Миссис Дарвин вышла из комнаты. За дверью ей встретился Френсис:
— Как отец?
— Видимо, думает заняться «Человеком».
Френсис в курсе всех дел отца. Старшие дети давно уже помогали отцу, записывали данные опытов, ухаживали за растениями, подсчитывали, производили измерения. Если приходили корректуры новых книг, принимали участие в их правке…
— Дорогой отец, вы работаете, а врач что скажет?
— Только просматриваю некоторые записки. Вот посмотри, что было написано мною почти тридцать лет назад. Я много думал об этом и в последующие годы. — Френсис взял записную книжку и прочитал:
«Если дать простор нашим предположениям, то животные — наши братья по боли, болезни, смерти, страданию и голоду, наши рабы в самой тяжёлой работе, наши товарищи в наших удовольствиях — все они ведут, может быть, своё происхождение от одного общего с нами предка, — нас всех можно было бы слить вместе».
— Я знаю, отец, вы хотите дать отдельную главу о «Человеке».
— Вот именно. Но смогу ли я это сделать, болезнь возвращается всё чаще и чаще. Я даже не в силах видеть так часто, как хотелось бы, наших дорогих друзей, — грустно промолвил Дарвин. Он устал от разговора.
— Не надо говорить, отец! Побудем вместе молча.
Ласковая улыбка скользнула по лицу Дарвина. После некоторого молчания он тихо сказал:
— Когда вы были маленькие, я радовался, играл с вами и теперь с сожалением думаю о том, что эти дни никогда не вернутся… Ты ещё здесь, да? Это хорошо.
Опять наступило молчание. Больной как будто заснул. Сын встал и хотел идти.
— Вряд ли я сам напишу «Человека», — вдруг сказал отец. Значит, он не переставал думать! — Я решил собрать все материалы, что у меня имеются по этой проблеме, и передать Уоллесу. Его она интересует, пусть напишет книгу. Мне не справиться.
— Вы всегда рассуждаете и поступаете мудро, дорогой отец. Но нездоровье может пройти. Летом можно поехать на воды…
— Видишь ли, получится не глава, а книга. Много материала уже собрано, ещё больше надо прибавить. Без этого я не решусь выступить… — Френсис тихо вышел из комнаты: пусть отец подремлет.
Дарвин лежал с закрытыми глазами: «Люди — потомки обезьяны… Но это надо обосновать, иначе повредишь самой идее происхождения человека от животных. Потому-то в „Происхождении видов“ ничего и не говорилось об этом: преждевременно было. Одна единственная фраза, что эта книга „может пролить свет на происхождение человека“, — и та взбесила тогда епископа Уильберфорса, — усмехнулся Дарвин. — Епископ был прав: „Происхождение видов“ неизбежно приводит к мысли о животном происхождении человека, а это раздражает верующих в бога и божественное сотворение…»
Дарвин часто возвращался к мысли о вере в бога. Сам он совершенно незаметно для себя давно пришёл к неверию. Оно подкралось к нему постепенно, шаг за шагом; вера в бога оказалась для него ненужной. Его забавляло воспоминание, что когда-то он собирался стать пастором.
Но другие люди — верят в бога или только называют себя верующими по привычке?
Привычка — огромная сила. С детства в школе, в семье приучают к мысли, что верить в бога необходимо, без веры в бога человек не может жить. Вот и Эмма приучена к этому.
Дарвин вспоминает разговоры со своим отцом и приходит к убеждению, что тот не верил в бога. И Гукер, Гексли и многие другие больше подчиняются привычкам, чем веруют действительно. Вера в бога очень сильна в народе, ещё сильнее традиции. Но будет время, когда все люди станут просвещёнными и избавятся от цепей религии, сковывающих ум человека. Во всяком случае, он правильно поступил, не поспешив в своё время с опубликованием «Происхождения видов» и теперь с главой о «Человеке».
Дарвин лежал на спине, устремив взгляд на картины, развешанные на стене.
— Ты не спишь, Чарлз? — спросила миссис Дарвин, приоткрывая дверь.
— Я спал и отлично выспался, не беспокойся, мой дорогой друг. Я видел хороший сон…
…Конец февраля 1871 г. Дарвин сидит в своём кабинете, перелистывая только что присланную ему из Лондона с нарочным новую книгу. Листы ещё пахнут типографской краской. — «Происхождение человека». Он написал её за два последних года.
«Человек произошёл от животных. Посмотри на самого себя внимательнее, и ты убедишься в этом!» — Эту мысль Дарвин доказывал длинным рядом фактов. В его распоряжении их было очень много, потому что к этому времени все биологические науки далеко шагнули вперёд в изучении строения животных и человека. А Дарвин, как никто другой, умел собрать все необходимые данные и связать их ясным простым рассуждением.
Вот одни доказательства. Человек — млекопитающее, потому что у него есть перегородка — диафрагма, которая отделяет грудную полость от брюшной; он кормит своих детей молоком; имеет ушные раковины и слуховые косточки, как все животные этого класса. Зубы у него — резцы, клыки и коренные. Кровообращение, дыхание, пищеварение, скелет, нервная система у человека и млекопитающих очень схожи.
Вот другие, не менее убедительные доказательства. Зародыш человека похож на зародыш животных. В возрасте трёх месяцев у зародыша есть настоящий хвост. Мозг имеет строение, как у рыбы, а большой палец ноги короче других и выступает под углом, совсем как у обезьяны.
Но самые поразительные факты такие. У человека много совершенно ненужных ему недоразвитых органов, их у него свыше сотни.
Все видели, как лошадь и корова подёргивают кожей, сгоняя с неё мух-жигалок и слепней: у коровы и лошади есть подкожные мышцы, которые могут сокращаться. Есть такие же мышцы и у человека, но они у него бездействуют. Прислушиваясь, собака и лошадь двигают ушами; они могут это делать, потому что у них хорошо развиты мышцы уха. У человека они также имеются, но недоразвиты, хотя некоторые люди могут двигать ушами.
