на утреннее плавание на океан с автоматом.
По сути, на переводчиков, кроме прямых обязанностей, возлагали любую подвернувшуюся работу, вплоть до укладки тротуарных бордюров. Кто-то, возможно, вспоминает это с улыбкой, но я – без. Если на территории Союза для неожиданной непрофильной работы типа покраски травы использовались солдаты-срочники, то здесь, далеко за пределами нашей Родины, такие функции выполняли безотказные, «героические» переводчики.
Нашему командиру, майору Борису Анатольевичу Кононову, через пару месяцев «светило» очередное звание – подполковника, и он сделался особенно ретивым и жестким, постоянно заверяя нас: «Если мне звезду расколете – я вам жизнь расколю». Даже поздний приход по любой причине на утреннею физподготовку расценивался как желание «расколоть его звезду».
Среди переводчиков, особенно из прапорщиков Военного института, взятых на краткосрочные курсы по квоте, были люди, не имеющие ни малейших способностей не то что к португальскому, но даже к английскому языку: они реально не могли перевести фразу типа: «дайте воды». Мы же, отучившись три года в инязе, не раз переводили и для начальника штаба ФАПЛА, и для командиров ангольских родов войск и делали это достаточно бойко, ибо переводческий дар «не пропьешь»… Однако именно из первой категории назначались «старшие» переводческого коллектива с функциями контроля личного состава.
Однажды я такому «старшему переводчику» за бокалом вечернего баночного пива Heineken как бы невзначай намекнул, что собираюсь написать своему «дяде из ЦК Партии», что нас здесь вместо переводческой деятельности напрягают неизвестно чем. Думаю, ни он, ни сам Борис Анатольевич в существовании «дяди» у студента модного в то время иняза не усомнились.
Как я и предполагал, реакция не заставила долго себя ждать: на следующий день меня вызвал старший референт ГВС и сухим голосом зачитал приказ о моем переводе в достаточно удаленную провинцию. Назначение было в 6-й батальон связи, в ведении которого была Школа подготовки специалистов радиотехнической поддержки аэродромов, расположенная аж на границе с Заиром (ныне Демократической Республикой Конго). По сути, эта часть дислоцировалась на одном из крупнейших аэродромов южной Африки в городе Сауримо – столице провинции Южная Лунда, где ранее была португальская военная авиабаза.
На аэродроме в Сауримо меня встретил не только старший советник майор Иван Огарок, но и весь его немногочисленный коллектив. Дело в том, что именно близ взлетной полосы аэродрома и базировалась Школа для военных специалистов радиотехников – и все они были на месте.
На трофейном джипе редкой марки «Fiat-Campagnola», который я никогда и нигде, даже в Италии, больше не видел, мы проследовали к Советской военной миссии, если можно назвать так пару старых португальских домов с небольшими приусадебными участками, где и проживали наши советники-специалисты – кто один, кто с женой.
Борт прибытия – как всегда безотказный Ан. (Фото из личного архива автора).
Город Сауримо, столица провинции Южная Лунда, был построен как военный пост и назначен административным центром в 1918 году. Первое поселение здесь основал португальский исследователь Энрике де Карвальо, посетивший эту местность в 1884 году, и раньше город назывался его именем. Статус города Сауримо получил в 1956 году, когда стал культурным и коммерческим центром провинции – туда привозили для продажи кукурузу, бобы, картофель и другие продовольственные культуры.
На сегодняшний день в городе производятся основные африканские сельхозкультуры, такие как маниока, кукуруза, бобы, ананасы. Отдельная транспортная ветка связывает Сауримо с Бенгельской железной дорогой.
Просторные, но малолюдные улицы города Сауримо. (Фото из личного архива автора).
После проживания в общежитии Военной миссии в Луанде я удивился, когда мне здесь, в Сауримо, предоставили чуть ли не половину каменной виллы, ранее принадлежавшей португальским колонизаторам. В одной части виллы жил я и семья майора из Минска, а во второй – старший местной Советской миссии майор Огарок с женой.
В соседней вилле размещались военспецы – майор Орвидыч и капитан Василий. Все они по странному стечению обстоятельств были из Белоруссии: Минска, Гомеля и других городов.
Несмотря на внешнюю помпезность виллы, с бытовым комфортом в ней было «так себе»: действовала построенная еще португальцами канализация, а вот водопровода, по сути, в городе не было. Воду нам привозили раз в неделю кубинцы в большом танке – бочке. Мы ее закачивали в топливные авиабаки, расположенные в каждой ванной, и таким образом решали проблему. Должен отметить, наши военные находили выход в самых сложных не только военных, но и бытовых ситуациях. Помимо этого раз в неделю устраивалась баня с парилкой, куда иногда приглашались ангольские командиры.
Здесь не было повара или ресторана, как в Луанде, и поочередно устраивалось дежурство холостяков на кухне: дежурный освобождался от работы и от поездки в часть, но должен был к 14.00 подготовить обед из трех блюд: суп, второе и компот.
Проблем с продуктами не возникало: нас снабжала ангольская воинская часть рыбными, мясными консервами «Tulip», иногда замороженным аргентинским или бразильским мясом, иногда рыбой. Хлеб нам раз в три дня привозили верные друзья – кубинцы, которые дислоцировались недалеко от нас. Также можно было заказать кое-что из провизии в «Совиспане» в Луанде, но самолеты летали нерегулярно, и поэтому на данный вариант мы особо не полагались.
Иногда нам удавалось по воскресеньям съездить на рыбалку или даже на охоту. Охота обычно проходила ночью: мы садились в кузов нашего любимого ГАЗ-66, брали «Калашников», ставили на одиночные и пытались с помощью установленного на кузове ГАЗа авиационного прожектора разглядеть в темноте сверкающие глаза кроликов и прочей дичи.
Увидев характерный отблеск, мы открывали огонь на поражение. Не скрою, многие мечтали подбить горного африканского козла, называемого «palanca» и вроде бы даже занесенного в «Красную книгу». В период войны мало кто чтит «права» редких животных, я слышал, что на юге, в провинции Квандо-Кубанго, ангольцы застрелили даже слона и угощали им наших советников, и вроде он оказался довольно вкусным…
Но к нашему огорчению и радости Греты Тунберг и других «зеленых», нам так ни разу и не удалось подстрелить местную косулю – паланку. А вот добыть кроликов мы смогли, и не раз. Из них кубинские медсестры, работавшие в местном госпитале, делали нам замечательный плов с рисом и папайей – просто объедение!
На охоту в саванну на нашем бессменном ГАЗ-66. (Фото из личного архива автора).
Нашим соседом с противоположной стороны улицы был член ЦК МПЛА, провинциальный комиссар «камарада Килуанж», позже, в 2000-е годы ставший послом НРА в Москве. Суровый человек, бывший партизан, он вполне хорошо относился к советским «гостям» и даже давал мне переписывать модные в те
