Ознакомительная версия.
К середине сорок седьмого года Клеопатра полностью избавилась от неверных царедворцев и опасных родственников. Волнения улеглись, страна успокоилась, но у царицы все равно хватало дел. «Тот, кто знает, сколько слов правителю приходится прочесть и написать за день, не станет наклоняться, чтобы подобрать с земли корону», — сетовал один из монархов того времени. Государство Птолемеев отличал бюрократический аппарат чудовищных размеров — прямое следствие богатой папирусами письменной культуры, централизованной экономики и маниакальной страсти к бесконечным переписям и пересчетам. Греческий историк Диодор составил распорядок дня типичного эллинистического монарха, такого, как Клеопатра. День начинался с чтения посланий, приема гонцов со всей страны и отчетов чиновников о текущем положении дел. Царица принимала жрецов и посланников соседних государств. Если они пребывали в добром здравии, и дни их ничто не омрачало, то и она — в соответствии с принятой тогда официальной формулой — встречала утро в добром расположении духа. Потом наступало время принятия решений. Клеопатра диктовала писцам указы и подписывала их, порой обходясь одним именем, а иногда ставя под ним властное «Быть по сему». Лишь покончив с неотложными делами, она могла принять ванну, одеться, привести себя в порядок и совершить возжигание в честь богов. Вскоре наступал час приема просителей. Бесконечные отупляющие аудиенции были сущим мучением; случалось, цари засыпали посреди очередного разбирательства. Обязанности Клеопатры почти не отличались от добродетелей Исиды: она вершила суд, командовала армией и флотом, решала экономические проблемы, вела переговоры с соседними державами, надзирала за храмами, устанавливала цены, составляла графики сева, распределяла семена, следила, чтобы каналы чистили вовремя, а в амбарах не переводилось зерно. Она была судьей, первосвященником, царицей и богиней. Порой — и день ото дня все чаще — Клеопатре приходилось брать на себя обязанности собственных министров. Она управляла армией светских и религиозных чиновников, отвечала за политические и торговые связи Египта с внешним миром. Борьба за интересы государства съедала почти все ее время. Впрочем, как заметил тот самый античный правитель, абсолютная власть полностью поглощает властелина.
Клеопатра располагала огромным разветвленным чиновничьим аппаратом. На местах приказы царицы готовы были исполнить градоначальники и управляющие, деревенские старосты, писцы, мытари и стражники. В столице власть осуществляли диойкеты, исполнявшие обязанности министра финансов и внутренних дел, и целая орда подчиненных. В распоряжении царицы были секретари, сочинители указов, иноземные посланники, философы и, конечно, узкий круг советников. Высшими сановниками становились знатные греки и говорящие по-гречески египтяне: пышный титул и славное имя давали право на вхождение в Круг Ближайших Друзей или в Круг Преемников. Многие советники Клеопатры служили еще ее отцу; она знала их с детства и привыкла безоговорочно им доверять. С некоторыми сановниками — например с диойкетами — ей приходилось постоянно поддерживать связь. Секретарь Клеопатры вел специальный журнал, который она ежедневно просматривала.
В целом государственная машина была громоздкой и неповоротливой, кое-где проржавела, часто буксовала и постоянно грозила выйти из-под контроля. В основе ее существования лежал простой и понятный принцип: Клеопатра собирала подати, а народ их платил. Чтобы подати поступали вовремя, предки царицы установили жесткий контроль за всем, что делалось в государстве; ни в одной другой стране не было столь разветвленного и вездесущего чиновничьего аппарата. Цезарь не уставал поражаться; в Риме тогда вообще не знали, что такое бюрократия. В Египте собирали самые богатые урожаи во всем Средиземноморье. Они позволяли Клеопатре кормить подданных, а значит, удерживать власть. Царские чиновники неусыпно следили за ходом сельскохозяйственных работ. Они распределяли между земледельцами зерно для посева. Крестьяне обязаны были вернуть все до зернышка в сезон жатвы. Получая семена, они давали клятву не использовать их ни для каких других нужд. Купец мог заполнить трюм своего корабля, лишь пообещав, что доставит товар «в целости и без промедления». В предыдущие неспокойные годы владельцы торговых судов привыкли отправляться большими караванами и под надежной охраной. Ладья среднего размера могла взять на борт около трех тонн зерна. По крайней мере две таких ладьи ежедневно требовалось, чтобы прокормить одну только Александрию.
Столь же жесткий и неустанный надзор распространялся на все сферы экономики. Государство Птолемеев чем-то напоминало советскую Россию; оно являло собой пример одной из самых жестких административно-командных систем в истории. Почти вся земля, кто бы ее ни возделывал, — египетские крестьяне, греческие помещики или жрецы — принадлежала короне. Правительственные чиновники распределяли наделы и следили за их использованием. Чтобы спилить дерево, начать разводить свиней, превратить ячменное поле в оливковую рощу, требовалось специальное разрешение. Изощренная, сложная, скрупулезно разработанная система надзора облегчала жизнь надзирателям, но никак не земледельцам. Человека запросто могли отдать под суд за самовольно посаженную пальму (как это произошло с одной чересчур предприимчивой хозяйкой). Бортник не смел перевозить свои ульи из одной провинции в другую, чтобы не путать чиновников. Крестьянам запрещалось покидать деревни и увозить скот во время сбора урожая. Вся земля была расчерчена, вся скотина пересчитана; причем последнюю считали в сезон паводка, чтобы лишнюю свинью или корову было негде спрятать. Плуги и бороны были на счету и на виду. Иметь собственный пресс для отжима масла воспрещалось. Царская стража не жалела сил на поиски ослушников (нарушать запрет дозволялось только жрецам, и то лишь два месяца в году). Государство выдавало специальные разрешения на приготовление пива, выдавало пивоварам ячмень, а покупая у них готовый продукт, вычитала из платы стоимость сырья и аренды оборудования. В результате царская казна получала прибыль как от продажи ячменя, так и от покупки пива. Шелковицу, ивы и акации надлежало сажать в строго определенное время, каналы следовало содержать в идеальном порядке. Царские глашатаи не уставали внушать египтянам: «Никому не дозволено поступать так, как ему хочется, ибо все и так устроено наилучшим образом».
Несмотря на внешнюю неповоротливость, система была весьма эффективной и весьма выгодной для короны. Главные отрасли египетской промышленности — пшеница, стекло, папирус, лен, масло, благовония — были государственными монополиями. Клеопатре они приносили двойную прибыль. Продажа масла казне облагалась пятидесятипроцентным налогом. Потом государство могло перепродать его в три раза дороже. Налогом, собственно, облагалось все, что росло или производилось в стране. Подданные Клеопатры платили налог на соль, дамбы, и пастбища. Хозяева частных бань отдавали треть своих доходов. Рыболовы жертвовали пятую часть каждого улова, виноделы восьмую часть урожая. Шерстяные и ковровые фабрики были государственными. Клеопатра сама владела несколькими мануфактурами, на которых трудились рабыни. Народу царица и вправду должна была казаться всевидящей богиней: любой Птолемей знал, «чего стоит каждый его подданный и чем он занят в этот день».
Ознакомительная версия.
