Вегенер тревожился за своих спутников. При таком ветре и холоде недолго отморозить лицо, ноги, руки. Сам он чувствовал себя очень утомленным.
На 200-м километре партия расположилась лагерем. Было решено немного передохнуть. Но короткий отдых не вернул сил ни людям, ни собакам. Выступать после отдыха было особенно трудно. Сбруя и постромки спутались, собаки отказывались слушаться хозяев.
Чтобы собаки не могли грызть сбрую, путешественники завязывали им морды. Но от этого у животных образовались раны. Теперь они не давались в руки, кусались. Пришлось отказаться от этой меры. Тогда собаки начали усиленно пожирать сбрую. Решили на время отдыха ее снимать. Это принесло новые неприятности. В поисках съедобного голодные животные стали забираться в палатку. Мучительно трудно стало впрягать собак. Пока впрягали их в сани, подтягивали сбрую, приходилось то и дело забегать в палатку, греть руки.
Работы были распределены между всеми участниками партии. Вегенер убирал палатку и варил еду. На Лёве и Расмусе лежала забота о собаках. Вегенер поднимался раньше всех и принимался стряпать. Когда завтрак был готов, он будил товарищей. В этом трудном путешествии ученый заботился о своих спутниках как старший о младших. Не забывал он и о научных наблюдениях. Часто на стоянках доставал свой дневник и делал записи. Писать приходилось, конечно, карандашом. Чернила при такой температуре замерзали.
24 октября партия достигла 335-го километра. Здесь было решено опять разбить лагерь. Вегенер считал, что именно здесь не сегодня-завтра должна произойти встреча с Георги и Зорге, если те, выполнив свое обещание, покинули 20 октября станцию Айсмитте.
Установив палатку и накормив собак, путешественники вышли на воздух. Они все смотрели и смотрели на восток — не появятся ли там Георги и Зорге. Но никого не было видно. Над белой пустыней поднялась такая же белая луна. Сани, собаки и палатка лежали черными тенями под усеянным звездами небом.
Вегенер был задумчив. Ему вспоминались опыты с лунными кратерами, споры со сторонниками вулканической гипотезы. Как много еще в науке неизвестного! Вот перед ним белая пустыня. Она совсем близко, не то что Луна. Но ведь и она покрыта тайной. Люди даже не знают, что за земля лежит подо льдом, по которому они едут.
В этот вечер он долго беседовал с Лёве. Расмус старался понять, о чем говорит ученый. Иногда Вегенер останавливался и, как мог, переводил и растолковывал ему свои слова. Он говорил о своей вере в разум и доброе сердце человека, в то, что человек все познает и поймет. Гордо звучали эти слова в безмолвной ледяной пустыне, странно и радостно было слышать их от человека, которому каждый день грозила смерть.
Вегенер говорил и о том, что необходимо сохранить Айсмитте. Если Георги и Зорге согласятся остаться на станции, он, возможно, вернется в Шейдек. Там предстоит столько работы! Если же Георги и Зорге покинут Айсмитте, он сам вместе с Лёве проведет там зиму. Лёве был согласен. И Вегенер, забыв о том, что до Айсмитте еще длинный и тяжелый путь, с увлечением рассказывал о работах, которые проведет в центре ледникового щита…
Они ждали на 335-м километре два дня. Георги и Зорге не появлялись. Тогда решено было пробиваться к Айсмитте.
«Дальнейший путь, — вспоминает Лёве, — превратился в «бегство вперед»… С 335-го километра мы шли, имея собачьи пайки всего на два с половиной дня. Температура с этого времени держалась постоянно около -50 градусов. Средние температуры последних дней от 26 до 30 октября были все ниже -50 градусов. Пар от дыхания сейчас же замерзал в маленькие ледяные кристаллы… Таким образом, наш караван постоянно бывал окутан облаком в километр длиною.
Всякое длительное прикосновение к чему-либо было неприятно, неприятно было разбивать палатку в темноте, неприятен был ночной дождь из инея в палатке. Мучением было распутывание постромок, что приходилось делать голыми руками и зубами. Мучительно было распределять корм собакам. Пеммикан, содержавший в себе воду, был тверд, как камень, и его едва можно было разрубить топором. Сильно сдавшие от мороза собаки, к тому же не получавшие достаточного питания, постоянно старались по ночам ворваться в палатку.
Но в палатке, где даже и при горевшем примусе царил ледяной холод, было неуютно… Вегенер был изумителен по той энергии, с которой он вставал по утрам первым, по той ловкости, с которой он умел избегать обморожений, хотя и работал по большей части голыми руками. Расмус тоже превосходно держался в таких трудных обстоятельствах. Если б он не ехал впереди, то мы были бы совершенно не в состоянии гнать собак вперед по морозу против ветра. У него же собаки бежали безостановочно. При этом почти вся поклажа лежала теперь на его санях…»
На этих страницах дневника Лёве забывает только о себе. А ему приходилось тяжелее всех: он отморозил пальцы на руках. Вскоре потеряли чувствительность и пальцы ног. Вегенер каждое утро и вечер целыми часами массировал ноги и руки Лёве. Но было уже поздно. Кровообращение не восстанавливалось. Руки ныли, на ноги было больно ступать. Однако Лёве не жаловался и работал наравне со всеми.
Положение становилось все труднее и опаснее. 28 октября скормили собакам последнюю порцию пищи. Голодные животные не хотели двигаться дальше. Пришлось снять с саней даже то, что было необходимо в пути — остатки продовольствия и керосина.
30 октября Вегенер по обыкновению проснулся первым. В палатке стоял ледяной холод. Согреть ее было невозможно, нечем было разжечь примус. В старом мешке нашлось лишь немного кровяного пудинга. Они съели его, разогрев на сухом спирту.
Вышли из палатки на воздух. Термометр показывал -52 градуса. Стоял туман. В такую погоду легко сбиться с пути, лучше не двигаться, переждать.
Но они не могли ждать. Стоило им остановиться, и они умерли бы от голода или замерзли. Да и до Айсмитте. было уже недалеко. И они поехали — впереди Расмус, за ним Вегенер, последним Лёве…
В это утро Георги и Зорге по обыкновению встали очень рано. Позавтракав и проведя необходимые наблюдения, устроились в своей пещере и принялись за работу. Неожиданно они услышали над головами шуршание саней. Зимовщики выбежали на воздух. Перед ними стоял Расмус Виллумсен, за ним Вегенер и Лёве.
Георги и Зорге отвели товарищей в пещеру, стащили с них обледеневшие шубы. Несколько минут все молчали. Вегенер, Лёве и Расмус в полном оцепенении сидели в пещере. Она казалась им теплей и прекрасней всех домов на земле. В ней было только пять градусов мороза!
Потом начались рассказы. Веггнер, Лёве и даже Расмус наперебой рассказывали о своем путешествии. Георги и Зорге не переставали удивляться. Было просто невероятно, что трое людей сумели пробиться к Айсмитте при температуре -50 градусов и сильном встречном ветре. Это произвело впечатление чуда, в это трудно было поверить.
