Сильные перегрузки оказались не по плечу Юрию Гатиятову, и он, влюбленный в истребительную авиацию, вынужден был перейти на транспортные самолеты. Как память о наших курсантских годах и вечерах самодеятельности я сохранил его стихи.
Ничего не сказано, ни о чем не спрошено,
Лишь вздохнем украдкой и опять молчим,
А тропинки теплые мягкою порошею,
Свахою-черемухой стелются в ночи...
Сердце растревожено - вновь разлука долгая.
Посажу березоньку - ты должна сберечь,
Пусть она, нарядная, памятью над Волгою
Будет самой лучшею наших редких встреч...
Небо приносит летчику много радости, закаляет человека, учит его быть решительным и осторожным, дарит счастливые минуты полета, но оно же приносит горькие воспоминания о судьбах тех, кто больше никогда не пойдет с тобою в одном строю, крылом к крылу.
Да и жизнь на земле полна неожиданностей и чудачеств, а иногда и приятных сюрпризов.
Я не знаю в своих отношениях со знакомыми девушками такого, что не укладывалось бы в понятие о чести и порядочности. И в детстве, и в старших классах школы, и в летном училище у меня было много знакомых девчат, с которыми я дружил, находил общие интересы. Однако, став уже взрослым, я не помышлял о женитьбе, и вряд ли женщины смотрели на меня как на возможного жениха. Уж слишком для этого, на собственный взгляд, я был несолиден...
Однажды мне поручили проводить теоретические занятия с группой молодых механиков нашей эскадрильи. Эти занятия, к которым я тщательно готовился, помогали и мне, и моим друзьям закреплять и расширять наши знания. То с одним, то с другим я долго просиживал за книгами. Но всегда к концу занятий у моих «студентов» появлялось нетерпение: по вечерам в клубе устраивались танцы, и ребята, конечно, стремились не пропустить ни одного вечера.
Откровенно говоря, я не люблю танцев, может быть, потому, что танцевать хорошо не умею. Но однажды в какой-то особенно лирический, как мне казалось, вечер тоже пошел в клуб. Но танцевать, наверное, не рискнул, если бы не увидел в сторонке симпатичную девушку.
Она была просто одета, тщательно и строго причесана. Танцевала легко и непринужденно. Одним словом - понравилась. Случилось так, что кто-то из друзей позвал меня, и я не заметил, как вместе с подругами она исчезла из зала.
На следующий вечер, и на другой, и на третий я, поражая своих друзей пунктуальностью, приходил в клуб к началу танцев и уходил лишь тогда, когда оркестранты прятали свои инструменты в чехлы. Искал среди танцующих ставшее мне очень дорогим лицо черноглазой девушки и все никак не мог вспомнить: где я видел ее раньше? Где?..
Как это бывает часто в Ленинградской области, серые и скучные дни сменились солнечными, ясными. Начались интенсивные полеты. В воздухе, сосредоточиваясь, я забывал о черноглазой, но, когда вечерами шел вновь к началу танцев, знал, что буду ждать только ее. Однажды после очередного вылета, приказав механику быстро заправить самолет горючим, я побежал в аэродромную столовую.
- Девушки, быстро чем-нибудь заправьте меня! Навстречу мне с подносом в руках вышла моя черноглазая.
- Так вот где я тебя видел! Сегодня жду в клубе! Теперь-то ты от меня не убежишь, - сказал я.
- А я и не убегала.
Вскоре мы поженились. Свадьбы шумной не справляли. Написал отцу письмо. Рассказал о Тамаре, о том, что я чувствую, что думаю о ней, но умолчал о свершившемся. Однако отца, который прекрасно знал мой характер, трудно было обмануть. Ответ его был предельно прост и ясен: «Титовы женятся один раз...» Это было и благословение, и напутствие, и поздравление.
Я понимал, что в семейной жизни может случиться всякое, не всегда муж и жена бывают довольны друг другом, и старался найти общий язык в решении всех семейных вопросов.
Молодые, первые чувства очень сильны. Иногда они для молодых людей настолько сильны, что порой ставят вопрос о жизни и смерти. Но молодость - это только весна жизни человеческой. Настоящие ли это чувства, истинно ли родственные души встретились, скажет осень, когда поувянут весенние цветы, поблекнет внешняя привлекательность, а взор и разум станут острее и проницательнее.
И если в раннюю весеннюю пору молодости удалось разглядеть за внешними привлекательными чертами и обаянием нечто большее, что со временем разовьется в зрелое, взрослое чувство, - то осень и зиму свою эти люди встречают вместе. И жизнь они проживут счастливо, помогая и дополняя друг друга. Будут и у них «семейные бури», будут разлады. Но они временные, вызванные обстоятельствами второстепенными, и не в силах они изменить генерального курса их семейного корабля. Когда видишь, как двое пожилых людей прогуливаются вечером по аллейкам парка и тихо, спокойно беседуют, невольно проникаешься уважением к ним, даже если они тебе и не знакомы, и самому становится легко и хорошо и хочется прижаться к плечу дорогого человека, забыть на время споры, которые теперь кажутся пустяками перед большими настоящими чувствами, пронесенными этими людьми через всю жизнь.
Как-то я прочитал, что в Азербайджане есть село, где обычаи дедов были таковы, что, когда молодые женились, они разжигали огонь в очаге своего дома и этот огонь поддерживали на протяжении всей совместной жизни. Была в этом селе семья, в доме которой огонь горел 110 лет. Погас он совсем недавно, в 1970 году. Добрые обычаи и сейчас живут в этом селе. Не знаю, зажигают ли огонь молодожены сегодня в своих очагах, но в селе этом с начала нашего, XX века вот уже на протяжении более 70 лет не было разводов. Какие, должно быть, красивые люди живут в селе, красивые и богатые духовно!
Помню, однажды Тамара настойчиво требовала сменить всю обстановку в нашей квартире, купить новую мебель и, конечно, разные безделушки. Я предоставил ей полную свободу действий, однако предупредил, что многое придется оставить на старой квартире, если будем переезжать на новое место. Тамара возражала, я же говорил, что у меня просто трезвый взгляд на жизнь: ведь два переезда, говорят, равны одному пожару...
В те дни часто приходилось перебазироваться с места на место, и мой аргумент оказался весомым. Впоследствии, когда мы обзаводились чем-нибудь, Тамара спрашивала: «А пожара не будет?»
Она любила стихи, но, когда я читал вслух Маяковского, уходила в другую комнату. Что ей тогда не нравилось - мое исполнение или Маяковский, не знаю, но прошло время, и теперь, когда мы вместе раскрываем томик поэта, жена с удовольствием слушает.
Когда у нас родился сын, врачи обнаружили у него врожденный порок сердца. Один из крупных специалистов, предварительно успокоив жену, со мной решил поговорить начистоту.
