И продолжал:
- Отрядом командовал полковник Крыловский, а заставой, на которую меня направили, лейтенант Лобов. Если сомневаетесь, можете запросить Управление пограничных войск и проверить!
- Хорошо, проверим, - успокоил меня обаятельный усач и тут же добавил: - А теперь расскажите нам поточнее все, что вам известно о мероприятиях фашистского командования и оккупационных властей на временно захваченной территории. О наличии воинских гарнизонов и штабов, о переброске войск по железной дороге, о политических мероприятиях. Только обязательно указывайте, из каких источников получили те или иные сведения.
Это сказано было таким тоном, что мне вдруг стало ясно: партизанское командование сейчас интересует не столько моя автобиография, сколько те сведения, которыми я располагаю.
- Сначала расскажите нам о Киеве: как выглядит город? Как живет народ? Сколько в городе войск и где они размещаются?..
"Значит, я не зря так старался. Видно, эти сведения в самом деле очень нужны", - обрадовался я. И стал выкладывать все-все, что мне удалось узнать и запомнить.
- В Дарнице, на территории бывших складов военно-инженерного имущества Красной Армии располагается лагерь советских военнопленных. Там их более двадцати тысяч человек! - начал я с того, что казалось мне не только чрезвычайно важным, но и сжимало всякий раз мое сердце отчаянной болью, когда я представлял себе, в каких страшных условиях находятся эти люди, обреченные на смерть. - Люди там мрут. Силами этих военнопленных оккупанты срочно восстанавливают взорванные нами при отступлении мосты на Днепре. До двадцать пятого ноября гитлеровцы решили закончить работы...
- Вот оно что!.. И закончили?
- Пока нет.
- А как же сейчас идут все грузы и войска с Киевского вокзала? услышал я новый вопрос за спиной.
- С Киевского вокзала через Днепр на станцию Дарница грузы и войска перевозятся автотранспортом. На реке два понтонных моста.
- Вот как? Это любопытно!..
- Рядом с лагерем военнопленных, - продолжал я, - в бывшем военном городке живет очень много немецких офицеров-летчиков. Там же находится и штаб какого-то крупного соединения бомбардировочной авиации. В Киеве, на Чоколовке и Соломенке, а также в Борисполе базируется несколько сот бомбардировщиков...
- Откуда эти сведения?!
- Обо всем этом мне рассказывал один военнопленный, прислуживавший у фашистского летчика-майора. Этот пленный имел разрешение ходить по городу...
Я по-прежнему смотрел в лица тем четверым, что записывали мои слова, но почему-то в мыслях обращался только к тому человеку, который все время стоял за моей спиной.
- В Киеве, в первых числах октября, взлетел на воздух весь Крещатик! Жители говорят, что это сделали сами фашисты в отместку за то, что кто-то взорвал гостиницу "Континенталь", где размещалось более двухсот пятидесяти немецких офицеров. А случилось так: гитлеровцы приказали всем, под страхом смерти, сдать радиоприемники. Эти радиоприемники сложили на первом этаже гостиницы, где раньше был магазин. Очевидно, кто-то сунул в приемник мину замедленного действия... После этого взрыва в город прибыло много жандармов и эсэсовцев. Часть их обосновалась на улице Короленко, в помещении республиканского наркомата внутренних дел, а часть - на Лукьяновке, около кладбища. Кроме этих ищеек прибыла еще одна охранная дивизия войск СС. Идут повальные обыски, облавы, аресты. Ищут подпольщиков.
- Вот сволочи! Сколько же погибнет хороших людей!.. - с возмущением проговорил все тот же голос. - А какие силы дислоцируются в городе?
- В самом Киеве, кроме прибывшей охранной дивизии, постоянно находятся еще четыре-пять пехотных полков. Размещаются они не в военных казармах, потому что боятся бомбежки, а в школах и институтах. Говорят, что в пединституте, например, фашисты устроили конюшню, а помещение отапливают печками-времянками. Жгут книги!..
- Вот она, арийская культура! - возмутился военный. - А как же народ в городе?
- Народ страшно запуган. Да к тому же голодает. Оккупационные власти совершенно не снабжают народ продовольствием. Люди живут только тем, что ходят в села менять одежду на продукты...
- Но ведь сколько хлеба осталось на полях! - воскликнул светловолосый парень, помоложе других. - Дали бы хоть возможность населению обмолотить его, гады!..
- Не для этого фашисты начали войну! - убежденно произнес черноусый военный, который направлял весь этот долгий разговор. - Гитлер и его подручные делают ставку на полное уничтожение нашего народа...
Тут я вспомнил и пересказал слова пьяного полицейского из Новой Басани, облетевшие всю Черниговщину: "Имеется строжайший приказ - срочно обмолотить имеющийся на полях, в скирдах и копнах хлеб и вывезти его в Германию". При этом я добавил, что видел сам: на Киевщине и Черниговщине, несмотря на снег и мороз, женщины под конвоем обмолачивают рожь и пшеницу в поле...
- Ну и ну!.. А что говорят сами немцы о своих победах на фронте? поинтересовался военный.
- Фашисты нагло врут, что "доблестные" войска фюрера взяли Крым, Кавказ, Москву, Ленинград и уже подходят к Уралу...
- И народ верит?!
- Кто - как... Лично я - не верю: в первых числах января мне удалось двое суток наблюдать за перевозками по железной дороге Киев - Конотоп. Я подсчитал, что в сутки на восток проходило всего семь-восемь эшелонов. Из них четыре-пять с живой силой, остальные с техникой и боеприпасами. С востока на запад беспрерывно шли эшелоны с ранеными фрицами, битыми танками, орудиями и самолетами... И мне стало ясно: немцы брешут!.. Наоборот, Красная Армия где-то крепко ломает ребра гитлеровцам!
- Да-а, это занятно! - услышал я за своей спиной все тот же баритон. - А где еще имеются крупные фашистские гарнизоны?
- В городах, возле которых мне довелось проходить, то есть в Нежине, Ичне, Бахмаче, Конотопе, Ворожбе, Белополье, Ульяновке и Путивле, войск мало. По данным населения, имеются только фельдкомендатуры и жандармерия, по два-три десятка человек, да местная полиция. В Путивле полиции около двухсот человек...
Естественно, я старался рассказать обо всем этом как можно подробней. И только когда я выложил все, что знал, и остановился, припоминая, не забыл ли я что-нибудь важное, он спросил:
- Все?
- Так точно! - ответил я, ожидая похвалы.
Но вместо этого услышал за спиной:
- Пусть его отведут обратно в караульное помещение.
"Ну почему?! - чуть не крикнул я от обиды. - Я же пришел к вам, чтобы вместе бороться!.." Но приученный в армии подчиняться старшим, молча поднялся с места и направился к выходу. Однако на душе скребли кошки: "А что, если я ошибся? Что, если это - не партизаны? - терзался я, опять шагая под дулом карабина. - Тогда мое дело - дрянь!.. А как же орден Красной Звезды у того черноусого на гимнастерке? И его лицо - такое обаятельное, такое честное и смелое? Нет, такой человек не способен обмануть, предать!.. Тогда в чем же дело? Чего они от меня хотят?"
