А пока я ломал голову над всеми этими мучительными вопросами, в штабе тоже ломали головы над тем, как поступить со мной.
- Ну, что вы скажете теперь, товарищи психологи? - спросил Руднев торжествующе, как только я вышел из помещения штаба. Комиссар чувствовал, что его эксперимент удался.
- Отвечает-то он уверенно... - начал Базыма, снимая очки.
- Согласен. А ты уверен, шо вин отвечае правильно? - спросил Ковпак. - А може, вин знае, шо мы все равно не сможем його провирыть и уверенно брэше?.. Нет ли у нас кого из Москвы?
- По-моему, нет, - отозвался Руднев. - Я уже об этом думал. Но зато у нас в соединении есть Конотопский отряд, а комиссар этого отряда - сам председатель конотопского райисполкома Федор Канавец! Надо его вызвать сюда.
Через полчаса Канавец был в штабе.
- Требуется твоя помощь, товарищ Канавец, - не дав тому даже доложить о своем прибытии, с ходу обратился к нему Руднев. - Тут к нам пришел один лейтенант. Говорит - родом он из Митченок Батуринского района.
- Ну, знаю, - оживился сразу Федор Ермолаевич. - Цэ по Батуринскому шляху, за Красным...
- Этот лейтенант-пограничник, - продолжал комиссар, - утверждает, что он с тридцать четвертого по тридцать седьмой год учился в Конотопе, в педтехникуме... А ты же в то время уже был председателем райисполкома. Вот мы и решили проверить его с твоей помощью...
- Хорошо, побачим, шо воно там за птыця, - согласился сразу Канавец.
Спустя полчаса вызвали в штаб и меня. В кухне в этот раз не было ни хозяйки, ни тех вооруженных ребят, что дежурили здесь прежде. Сейчас возле кухонного стола, на котором лежал только что осмаленный кабанчик стоял румяный и белобородый, словно Дед Мороз, моложавый старик с большим ножом в руке. Это и был партизанский Дед Мороз - Алексей Ильич Коренев, многоопытный разведчик. Вытирая нож краем своего белого фартука, старик измерил меня оценивающим взглядом.
В горнице меня ждали те же люди, на тех же местах. Эта повторяемость была похожа на какой-то навязчивый сон.
- Садитесь, - прежде чем я успел раскрыть рот, чтобы доложить о себе, сказал все тот же черноусый и белозубый военный.
Я сел, как и прежде, лицом к четверке.
- Мы пригласили вас, товарищ лейтенант, - сказал он торопливо, чтобы уточнить еще несколько вопросов. Скажите, пожалуйста, деревня, в которой вы жили, далеко от Конотопа?
- Нет, всего километров около двадцати по Батуринскому шляху... Поповка, Красное, потом наши Митченки. Я почти каждую субботу, когда учился в техникуме, ходил домой навещать свою мать.
- Да, кстати, раз уж вы заговорили о техникуме, скажите, кого из своих преподавателей вы помните?
- Да всех помню! Таких замечательных людей, как наш директор Стрельцов, не забуду никогда. Мы все его любили... - Я так обрадовался этим близким сердцу воспоминаниям, будто встретился со своими однокашниками. - Или, скажем, преподаватель математики - добрейший чудак с усами Тараса Бульбы - Петр Федорович Кривуша... Но лично я больше всех любил военрука, капитана Процеко. Он был для меня, как родной отец...
- А что вам больше всего нравилось в техникуме? - спросил черноусый.
- Сама жизнь... Хоть жили ми, студенты, и голодновато, но какая у нас была дружба! Как было весело! Одним словом - красиво жили!.. А главное техникум был для меня как бы ступенькой, чтобы поступить в военное училище. Мне больше всего нравилось заниматься военным делом, стрелковой подготовкой. Военрук очень доверял мне. Все свободное от занятий время, и зимой и летом, я готовил Ворошиловских стрелков... Да... Еще мы, все ребята, любили бегать в Дом Советов. Там находились райком партии и райисполком. И у них на первом этаже был буфет. Вот мы и бегали в этот буфет к тете Фене за французскими булочками. Уж очень вкусные были!
- Скажите, а фамилии секретаря райкома или председателя райисполкома вы не запомнили?
- Никак нет! Я и не знал их. Председателя райисполкома видел раза два.
- А если бы сейчас увидели?
- Да хватыть вам хлопця мучить! - раздался за моей спиной незнакомый голос. - Цэ наш чоловик!..
От неожиданности я повернулся назад и увидел вышедшего из-за печки высокого человека, одетого в длинную солдатскую шинель с новым комсоставским ремнем. Его светло-голубые глаза излучали теплоту и доброжелательность.
Черноусый военный шагнул ему навстречу и, протянув обе руки, воскликнул радостно:
- Спасибо вам, товарищ Канавец, за помощь!
- Семен Васильевич, - попросил Канавец, - дайтэ його нам, в Конотопский отряд. У нас совсем нет командиров!.. - И обращаясь уже ко мне, добавил: - Пойдешь к нам?
- Пойду, - ответил я, не задумываясь.
Черноусый улыбнулся и, повернувшись к сидевшему отдельно, за небольшим столиком, человеку с бородкой клинышком, спросил:
- Как, Сидор Артемович, отдадим?
- Та нэхай бэрэ, - махнул тот рукой.
- Ну, спасибо вам за подкрепление, - поблагодарил их Канавец.
В этот момент в горнице появился тот белобородый, похожий на Деда Мороза, старик, что разделывал в кухне кабанчика, и, подойдя ко мне вплотную, угрожающе крикнул:
- Ну, лейтенант, так твою и разэтак! Смотри! - Он поднял свой большой нож и, с озорством в глазах, направил острие прямо к моему горлу. - Если ты хоть на один грамм сбрехал, я этим самым ножом распорю тебя от бороды до пупа!..
Все засмеялись. А Дед Мороз, надвигаясь на меня, крикнул еще громче:
- Понял?
- Понял, - ответил я спокойно. - Вам не придется этого делать. Постараюсь оправдать доверие!
- То-то же! - И в прищуренных глазах его мелькнула усмешка.
- Да хватыть вам хлопця пугать! - снова заступился за меня добродушный Канавец. - Разрешите нам идти?
- Пожалуйста, - ответил черноусый. Его лицо выражало внутреннее удовлетворение.
- Есть! - козырнул ему мой новый начальник. И скомандовал мне: Пошли, лейтенант.
На улице он, сделав несколько шагов, вдруг сказал дружелюбно и просто:
- Зови меня Федором Ермолаевичем. Я комиссар Конотопского отряда, в который ты будешь с сегодняшнего дня зачислен... До войны я работал в Конотопе председателем райисполкома, в том самом Доме Советов, куда ты бегал за булочками к тете Фене.
- А меня зовут Петром...
- Не надо, - остановил он меня, - я про тебя все знаю.
- Спасибо вам, Федор Ер... виноват, товарищ комиссар!
- Да ничего, я ж сказал: можешь называть меня и по имени. Все мы тут - как родные!..
- Спасибо вам, товарищ комиссар. С вашим появлением чаша весов сразу потянула в мою сторону. А то вижу - не верят мне, хоть умри!
- Ну, ты не обижайся, лейтенант, - успокоил он меня. - В наших условиях, когда враг кругом рыщет, нельзя иначе. Вот и приходится каждого так проверять, чтоб не пролез какой-нибудь гад - провокатор или террорист.
