Ознакомительная версия.
Народное образование – от его низших ступеней до таких научных центров, как Московский университет и Университет Шанявского, – получало со стороны Морозовых постоянную поддержку. Финансирование строительства, учреждение стипендий, участие в обществах вспомоществования студентам – таковы были его основные каналы благотворительной деятельности Морозовых. Деловая натура предпринимателей и понимание ими исключительной роли образованных кадров во всех сферах производства придавали и этой области их деятельности известное своеобразие. С особой охотой ими пропагандировалось профессиональное обучение: в специально созданных ремесленных училищах (при этом мужское было организовано в Москве впервые), в поддержке Александровского коммерческого училища, в учреждении первых земских учебных мастерских в Голицыне (плетение) и Сергиевом Посаде (деревянная игрушка).
Обращает на себя внимание еще одна деталь в формах поддержки Морозовыми системы народного образования. Она направлялась преимущественно туда, где учились сами Морозовы, либо в те области – например, практической и теоретической медицины, – которые были особенно близки страждущим членам их рода. Трогательна и достойна уважения помощь людям в том, в чем нуждались сами жертвователи, – ими двигало не умозрительное, а живое человеческое чувство сострадания.
Еще одно направление, которое нашло щедрую и целенаправленную поддержку многих представителей династии Морозовых, – это издательское дело. Несмотря на то что старообрядческая культура была им особенно близка и выразилась в таких изданиях, как журналы «Церковь» (1908 – 1918), «Церковное пение» (1909), «Старообрядческая мысль» (1910 – 1918), этим не ограничивался круг их интересов. Хорошо известно, как мощно поддержала либеральную печать Варвара Алексеевна Морозова, субсидируя газету «Русские ведомости» и журнал «Русское богатство» теоретика народничества Н. К. Михайловского. Широко было представлено и левое, в том числе социал-демократическое, направление печати – газеты «Искра», «Новая жизнь», «Борьба» и другие. Сергей Тимофеевич Морозов финансировал журнал «Мир искусства». Такой диапазон – проявление не всеядности и равнодушия, а живой заинтересованности представителей разных семейных кланов, самостоятельности, широты мышления и разносторонности личных вкусов.
Среди Морозовых было много неординарных личностей. У Саввы Тимофеевича талант предпринимателя сочетался с любовью к театру; у Михаила и Ивана Абрамовичей, бравших уроки живописи, была естественная склонность к изобразительному искусству; у музыкально одаренной Маргариты Кирилловны – к музыке. В Москве пользовались большой известностью три салона, связанные с этими людьми. В доме Саввы Тимофеевича и Зинаиды Григорьевны Морозовых на Спиридоновке постоянно бывали А. П. Чехов и А. М. Горький, К. С. Станиславский и В. И. Немирович-Данченко, И. И. Левитан, Ф. И. Шаляпин, В. О. Ключевский. В салоне Михаила Абрамовича и Маргариты Кирилловны Морозовых на Смоленском бульваре вначале собирались преимущественно художники – В. А. Серов, К. А. Коровин, В. И. Суриков, М. А. Врубель, А. М. Васнецов, – а позднее он обрел музыкальную и философскую направленность, собрав известных представителей Серебряного века. Еще один культурный центр – на Воздвиженке у Варвары Алексеевны – привлекал писателей демократического направления: В. Г. Короленко, Г. И. Успенского, A. П. Чехова, П. Д. Боборыкина, поэта B. Я. Брюсова.
Перечисляя эти имена людей, представлявших цвет русской культуры, лучше понимаешь и причины целенаправленности помощи Морозовых, и их большой, но трудноизмеримый (дело ведь не только в суммах пожертвований, но в самой атмосфере благоприятствования талантам) вклад в накопление отечественных культурных и духовных ценностей на рубеже XIX и XX веков. Благодаря Морозовым воплотились в жизнь передовые педагогические идеи С. Т. Шацкого (колония «Бодрая жизнь» в Белкине), работало Религиозно-философское общество им. В. Соловьева, И. И. Левитан получил возможность последние девять лет своей жизни спокойно и с комфортом работать во флигеле морозовского дома в Трехсвятительском переулке. И таких добрых деяний было не счесть.
Все это – и успешная производственная, и активная общественная деятельность, и замечательные культурные начинания Морозовых – с благодарностью воспринималось и высоко оценивалось современниками. Это подтверждали высокие посты в Биржевом комитете, выборы гласными Московской городской думы, попечителями многих учебных и медицинских заведений и членами всевозможных благотворительных обществ. Среди последних были традиционные для рода попечительства о бедных Рогожского и Тверского участков Москвы, где жили Морозовы. Высокий авторитет поддерживала и память о видной роли Саввы Тимофеевича Морозова, которого неслучайно называли купеческим старостой России. Пресса неоднократно писала о культурных начинаниях предпринимателей непосредственно на фабриках (о фабричных морозовских городках как самобытном культурном явлении уже не раз говорилось в этой книге), о морозовских художественных коллекциях, Кустарном музее, Морозовском хоре и т. д.
И совершенно естественно, что знаком признания стало то, что образы многих Морозовых отразились в современной им художественной литературе. Очерк «Савва Морозов» М. Горького, пьесы «Джентльмен» А. И. Сумбатова-Южина и «Цена жизни» В. И. Немировича-Данченко (рождавшие аналогии с супругами М. А. и М. К. Морозовыми), роман «Китай-город» П. Д. Боборыкина (образ героини которого носит черты Варвары Алексеевны), посвящение А. В. Амфитеатровым Савве Тимофеевичу своей книги «Дрогнувшая ночь» – лишь некоторые свидетельства живого интереса к личностям и судьбам Морозовых. Наиболее ярким подтверждением этого интереса стала целая галерея портретов (более десяти полотен) Морозовых, в том числе кисти великого мастера В. А. Серова (шесть портретов), К. Е. Маковского и С. Дункерса, ныне украшающие Третьяковскую галерею, С. А. Виноградова, а также картины М. А. Врубеля, в которых прекрасно отражен облик Маргариты Кирилловны.
Морозовых одарили своей дружбой A. П. Чехов, И. И. Левитан, Ф. О. Шехтель, Ф. И. Шаляпин, А. М. Горький, B. О. Ключевский. В этом мы видим значимость многих представителей рода и как личностей, и как людей, достойных высоких требований культуры своего времени.
Говоря о том, что немало материальных и духовных культурных ценностей создали Морозовы как непосредственно, так и опосредованно, создавая благоприятные условия для роста образования, культуры и науки на рубеже XIX и XX веков, закономерно задаться вопросом: а как всем этим распорядилась новая власть после Октябрьской революции? К сожалению, весьма противоречиво и без должного уважения к людям, многое давшим Москве и России. В культурной политике большевистской партии определяющим был классовый принцип. Уничтожение буржуазии как класса означало лишение ее представителей собственности, гражданских прав, активной жизнедеятельности. Национализация отняла у Морозовых не только фабрики и особняки, но и собранные ими художественные и научные ценности. И если текстильные фабрики сохранились и до последних лет играли важную роль в производстве, если бывшие морозовские дома получили новых хозяев и стали выполнять новые функции, то культурным ценностям был нанесен значительный урон. Что же касается благотворительной роли Морозовых, а также накопленного ими опыта предпринимательства и управления производством, традиций духовности и веры, то все это было предано в лучшем случае полному забвению, а то и поруганию.
Ознакомительная версия.
