Ознакомительная версия.
Морозовых одарили своей дружбой A. П. Чехов, И. И. Левитан, Ф. О. Шехтель, Ф. И. Шаляпин, А. М. Горький, B. О. Ключевский. В этом мы видим значимость многих представителей рода и как личностей, и как людей, достойных высоких требований культуры своего времени.
Говоря о том, что немало материальных и духовных культурных ценностей создали Морозовы как непосредственно, так и опосредованно, создавая благоприятные условия для роста образования, культуры и науки на рубеже XIX и XX веков, закономерно задаться вопросом: а как всем этим распорядилась новая власть после Октябрьской революции? К сожалению, весьма противоречиво и без должного уважения к людям, многое давшим Москве и России. В культурной политике большевистской партии определяющим был классовый принцип. Уничтожение буржуазии как класса означало лишение ее представителей собственности, гражданских прав, активной жизнедеятельности. Национализация отняла у Морозовых не только фабрики и особняки, но и собранные ими художественные и научные ценности. И если текстильные фабрики сохранились и до последних лет играли важную роль в производстве, если бывшие морозовские дома получили новых хозяев и стали выполнять новые функции, то культурным ценностям был нанесен значительный урон. Что же касается благотворительной роли Морозовых, а также накопленного ими опыта предпринимательства и управления производством, традиций духовности и веры, то все это было предано в лучшем случае полному забвению, а то и поруганию.
Драматична и неоднозначна судьба морозовских коллекций. Известно, что после революции дома Алексея Викуловича в Введенском переулке и Ивана Абрамовича на Пречистенке были захвачены анархистами, повседневно грабившими бесценные собрания. Поэтому декрет об их национализации казался даже благом, а первые практические шаги Советской власти – организация на основе морозовских коллекций двух музеев с представлением владельцам прав хранителей и экскурсоводов по своим собраниям – вызывали уважение. Но уже весной 1919 года во Втором музее новой западной живописи начались реорганизации, последовал отъезд Ивана Абрамовича за границу, музей просуществовал до 1940 года, а в 1946 году цельность собрания была уничтожена – картины направили в ГМИИ им. Пушкина, Эрмитаж и Третьяковскую галерею, где они утратили имя владельца. Еще хуже обстояло дело с огромной многопрофильной коллекцией Алексея Викуловича, которую сначала переместили в другое место, а затем расчленили так, что не осталось и памяти об уникальном собрании. Если известно, что фарфор попал в Кусково, гравюры – в ГМИИ им. Пушкина, а миниатюры – в Третьяковскую галерею, то судьбы остальных частей коллекции (как и очень многих национализированных революцией ценностей), по-видимому, уже не узнать – они растворились в общей массе произведений искусства, помещенных в государственные хранилища, откуда продавались, перемещались по всей стране… и пропадали. Таким образом, распорядившись уникальными коллекциями, обезличив их, устранив память о роли владельца, советская власть, хотя и сделала какую-то часть ценностей доступной всеобщему обозрению в музеях, на деле же утратила значительную часть художественного наследия. Единственная персональная выставка картин из собрания Морозовых в 1995 году в ГМИИ им. Пушкина была запоздалым и, конечно, неадекватным признанием их роли в художественной жизни России XX века.
Морозовы были и известными собирателями старообрядческих книг и рукописей, вообще библиотек. Увы, их судьба однозначна, ибо они также подлежали национализации. Только в Москве были национализированы пять библиотек Морозовых (среди них 40 тысяч книг Михаила Абрамовича и 2,5 тысячи – Варвары Алексеевны). В этих библиотеках хранились и старообрядческие книги (с Николо-Ямской улицы), и научная литература, и гравюры и письма к В. М. Соболевскому, и, конечно, художественные издания. Все они оказались разделенными между крупными библиотеками Москвы. О составе и сохранности библиотек никаких сведений нет – это еще один утраченный пласт нашего культурного наследия.
Как правило, судьбу личных библиотек разделяют и семейные архивы. Об архивах Морозовых никто не писал. Известно лишь, что пропал личный архив Саввы Тимофеевича, что неопубликованные воспоминания ряда Морозовых оказались в разных хранилищах и еще ждут своего часа (в РГАЛИ – Михаила Михайловича, в Кускове – Алексея Викуловича, в Театральном музее – Зинаиды Григорьевны). Только лишь в 1990-х годах увидели свет мемуары Маргариты Кирилловны, а ранее – Саввы Тимофеевича Морозова.
Пожалуй, самой пострадавшей в результате революции оказалась часть наследия Морозовых, связанная со старообрядческой культурой, притом как в Москве, так и в Подмосковье. Были закрыты и разграблены храмы (сейчас вернули Церкви храмы в Токмаковом переулке и на Новокузнецкой улице), распылились собрания икон, пропали многие художественные церковные предметы – и древние, и созданные в начале XX веке по проектам известных архитекторов и художников.
Казалось бы, повезло морозовским особнякам и усадьбам. Сейчас в Москве 10 зданий, построенных Морозовыми, охраняются государством как памятники архитектуры. То же следует сказать и о семи подмосковных усадьбах.
Однако следует обратить внимание на то, как и кем заняты лучшие особняки: Дом приемов МИД РФ (Спиридоновка, 17) с его закрытым для публики режимом; Дом приемов Правительства Российской Федерации (бывший Дом дружбы с народами зарубежных стран, Воздвиженка, 14 и 16), банк «Российский кредит» (а ранее – райком партии, Смоленский бульвар, 26/6), Академия художеств (Пречистенка, 21), приемная Патриархии (Мертвый пер., 9). Наверное, особый статус уберег интерьеры некоторых из этих зданий (хотя и не спас Дом приемов МИД от опустошительного пожара в 1995 г.), но он же сделал эти архитектурные памятники недоступными для народа.
Так же многие десятилетия обстояло дело и с усадьбами. Открылись Горки Ленинские, но так и недоступны Горки-9; Морозовка была закрыта даже для специалистов-искусствоведов, будучи домом отдыха ЦИК, затем дачей Сталина, а ныне собственностью Газпрома; Одинцово-Архангельское почти все время было открыто только партийной верхушке.
По-прежнему работают в морозовских постройках Художественный театр и Кустарный музей, но все остальные утратили свои функции и обезличены. С ними уже не связана память об их устроителях. Так богадельня Д. А. Морозова в Шелапутинском переулке много лет была образцовым роддомом, а в последнее время коренным образом перестраивается. Все учреждения благотворительности (за исключением Детской больницы им. В. Е. Морозова) на сегодня потеряли и свои функции, и имена. Кстати, имя Морозовской больнице вернули только в 1990-е годы, когда появились первые признаки возрождения исторической памяти.
Ознакомительная версия.
