- Сержант! - раздался в темноте голос Александрова. - Подойди сюда.
- Поглядывай, Черноголов, - торопливо наставил бойца Павлов. Полезут - дай знать.
Луна еще не взошла, но в отсветах городского пожарища было заметно, как в развалинах, отделявших Кутаисскую улицу от площади 9 Января, двигались тени.
- Собираются... Глущенко! - позвал Павлов.
Без крика, без выстрела гитлеровцы бегом бросились от развалин через площадь к дому. Их расчет был прост; ночь глухая, авось усталых защитников дома застанут врасплох. Но фашисты просчитались.
- Стрелять только по команде! - крикнул Павлов. Разведчики прильнули к автоматам.
* * *
Артиллерийский, минометный и пулеметный обстрел не захватил ни на минуту. Пули всех калибров, осколки снарядов и мин свистели и визжали за окном, стучали по железу крыши, залетали в окна, врезывались в полы потолки и стены. Сыпалась штукатурка, разлетались вдребезги зеркала, стеклянная и фарфоровая посуда.
И это не от того, что стреляли по дому. Просто он стоял почти на нашей передовой и, когда противник вел по ней огонь, то временами доставалось и зданию.
Доставалось дому и от предназначенного на его долю огня. Тогда стены сотрясались от мощных ударов снарядов, тяжелых фугасных мин и авиабомб. Однажды от бомбардировки между четвертой и третьей секциями, от чердака до фундамента, словно черная молния, пробежала зигзагообразная трещина. Четвертая секция могла рухнуть и заживо замуровать около трех десятков подвальных жильцов. Их срочно расселили по подвалам других секций. Вот когда пригодились проломы в стенах! Подъездами воспользоваться было нельзя, по ним стреляли снайперы.
В момент, когда обстрел дома прекращался, пьяные фашисты с выкриками: "Хох!", "Рус, буль-буль Вольга" кидались к дому. Но внезапно, словно споткнувшись, падали на землю или, словно переломившись в пояснице, опрокидывались навзничь. Гвардейцы-разведчики косили их ряды. Те же фашисты, что оставались в живых, поворачивали назад, уползали.
Видно, их командир, доложивший своему начальству о сдаче его солдатами дома, получил нагоняй. Пытаясь восстановить положение и свою репутацию, он гнал в атаки отделение за отделением, взвод за взводом. И каждый раз атаки захлебывались.
А наши бойцы во главе с сержантом Павловым после каждой отбитой атаки скрупулезно пересчитывали патроны, поочередно чистили оружие, выломанным из стен кирпичом и снятыми батареями парового отопления укрепляли свои огневые позиции, посменно отдыхали у бойниц, чтобы по первому же сигналу встретить врага метким автоматным огнем.
Так прошла вторая тягостная ночь, второй день. Снова наступили сумерки. Тревога закрадывалась в сердце разведчиков: боеприпасы-то на исходе. А враги по вспышкам выстрелов, наверное, догадались, сколько бойцов в доме, хотя они и часто меняют свои места, и теперь жди еще какую-нибудь пакость, на то они и фашисты.
* * *
Между тем, о группе разведчиков наши командиры очень волновались.
Командир полка Елин спрашивал у командира батальона капитана Жукова:
- Сколько человек ты послал туда?
- Четверых.
- Мало! Разве они могут такой дом удержать? Ведь у них одни автоматы.
- Больше не мог, товарищ полковник, - отвечал Жуков. - Сами знаете, во взводах осталось по нескольку человек, а оборона...
- Знаю, - перебил Елин. - Связаться с ними пробовал?
- Дважды посылал по паре бойцов. Не дошли! Решил зря не терять людей.
- А живы они?
- Наумов докладывает, что огонь ведут все четверо. Под вечер я сам лично видел, как они атаку отбили.
- Сегодня подкину тебе немного людей, а ты готовь сейчас штурмовую группу им в помощь.
В эту минуту в подвал штаба батальона вошел боец. Без пилотки, в грязи. Его надорванная пола шинели волочилась по земле. Доложил:
- Я из "дома Павлова"... Санинструктор Калинин.
Так и получилось, что ни Елин, ни Жуков, никто из присутствовавших здесь не обратили внимания, что это четырехэтажное здание, называемое до этого Домом специалистов, о котором шла речь, сейчас в устах Калинина обрело новое имя.
Елин прочитал записку сержанта Павлова, приказал накормить Калинина и еще раз напомнил о штурмовой группе.
- Этим "домом Павлова" мы вобьем противнику хороший клин, - уходя, сказал Жукову командир полка.
Но штурмовую группу послать в ту ночь не удалось: со стороны соседнего дома, превращенного гитлеровцами в сильно укрепленный опорный пункт, они предприняли несколько атак на батальон Жукова с целью пробиться к Волге и расчленить дивизию. Тут уж стало не до "дома Павлова".
* * *
- Сержант, не наши ли ползут, - вдруг обрадованно крикнул Черноголов. Вон там, левее тех развалин, - указывал он подошедшему Павлову.
Со стороны наших окопов действительно что-то двигалось. А вдруг это возвращается немецкая разведка? Ведь ничего не понять в темноте, да еще в такой кутерьме, кто и откуда может появиться.
- Подожди, подпустим поближе, - шепнул Павлов и, взяв автомат наизготовку, встал рядом с ним.
И когда до ползущих оставалось не больше, чем на бросок гранаты, сержант, как когда-то в карауле, окликнул:
- Стой! Один ко мне, остальные - на месте!
- Не стреляй, Павлов! - послышался знакомый голос недавно прибывшего лейтенанта И. Ф. Афанасьева. - Свои идут...
Павлов и Черноголов распахнули двери подъезда и, с трудом сдерживая радость, смотрели, как с улицы торопливо вбегали и исчезали в слабо светящемся подвале тяжело нагруженные боеприпасами, шанцевым инструментом и продовольствием их товарищи. Следом за ними с термосом за плечами, котелками и фляжками в руках замыкал группу ротный старшина Мухин.
- Сейчас, сержант, обмоем это дело, - сказал он Павлову. - Небось, проголодался вместе со всем своим гарнизоном.
- И это есть, - ответил Павлов и только сейчас почувствовал, как он голоден.
От сильных рукопожатий у него заныла рука.
- Наконец-то дождались! - проговорил он. - А теперь нам куда, в роту, что ли?
- Ты что ж так плохо о нас думаешь? - засмеялся Афанасьев. - Вы дом заняли, удержали его, а мы, выходит, на готовенькое. Нет, вместе будем сражаться.
- Вот и хорошо, - обрадовался Павлов. - Теперь нас целый гарнизон. Сколько вас прибыло?
- Двадцать два человека. Показывай свое хозяйство, - предложил лейтенант, - и если, говоришь, нас стало целый гарнизон, то и будь отныне его комендантом. Заодно и с новыми обязанностями знакомься.
Едва они вышли, как по соседству послышался детский плач.
- Что это такое? - удивился лейтенант.
- Население, - ответил Павлов. - Заглянем?
Они постучали и вошли в соседнюю, едва освещенную коптилкой подвальную комнату.
