Как рассказывал отец, Туполев вызвал его: «Какие ты байки сообщал мне с Черного моря? Не забыл, запомнил, — приглашай ко мне обоих, и со своими Главными; будешь организовывать эту работу». Я говорю: «Нужны ракетчики». Туполев: «У нас в авиационной промышленности есть толковый мужик — Бисноват. Есть и свои локаторщики — Викторов, Волков. Еще поищите, и давайте делать».
Так в 1958 году начинался комплекс Ту-28-80.
Идея создания летающей стартовой площадки для ракет большой дальности класса «воздух — воздух» должна была наполниться реальным содержанием. Через руководство ВВС Сергей Михайлович связался с головным институтом Министерства обороны в области ПВО — НИИ-2 в городе Калинине (ныне — Тверь) и с монинской Академией ВВС, анализирующей и разрабатывающей тактику действия истребительной авиации, в том числе и ведение воздушного боя. Вместе с военными утвердили, что основным расчетным случаем является налет стратегической авиации США через Северный полюс с пуском крылатых ракет «воздух-земля» типа SRAM, для удара по основным промышленным и политическим центрам севера Советского Союза. При этом отсутствует предварительное оповещение о налете, поскольку радиолокационные посты на льдах Северного Ледовитого океана могут быть выведены из строя или подавлены постановкой помех. Противодействие должен осуществлять истребитель-перехватчик, длительное время барражирующий над Ледовитым океаном на значительном удалении от берегов Советского Союза и обнаруживающий самолеты противника собственной радиолокационной станцией. Таким образом, самолет Ту-28 решал задачи дальнего обнаружения, предварительного удара и дезорганизации налета в режиме автономного наведения. При этом ставилась задача — в одной атаке обеспечить поражение нескольких целей. Если В-52 сопровождают истребители, то необходимо выиграть с ними воздушный бой за счет максимальной дальности обнаружения цели и большей дальности пуска ракет.
Самолет носитель Ту-28Перед конструкторами ОКБ встали совершенно новые задачи, не имеющие отношения к собственно созданию планера и агрегатов самолета:
— определение дальности обнаружения, распознавание в группе, опознавание типа, захват и сопровождение цели и т. д.;
— выбор системы наведения ракет (радиолокационная полуактивная, активное самонаведение и т. д.), а также дальности пуска ракет и их маневренности;
— расчет углов обзора РЛС, что определяло габариты антенной системы, а следовательно, и диаметр носовой части фюзеляжа;
— обоснование собственных маневренных характеристик, исходя из возможного воздушного боя с истребителями сопровождения противника и обеспечения собственной безопасности.
Военные в целом приняли идею такого самолета положительно, хотя и настороженно, поскольку она не укладывалась в рамки имеющегося опыта ПВО с перехватчиками ОКБ Сухого, действующий в ЗУРовской тактике вылета в район обнаруженной с земли цели, сближения с максимальной скоростью, пуска ракет и возвращения на аэродром вылета.
Не было и зарубежных аналогов. Американские перехватчики F-102 и F-106 предполагались для действий в автоматизированной объединенной системе ПВО североамериканского континента NORAD, имеющей выдвинутую на островной архипелаг Канады линию радиолокационных станции дальнего обнаружения «Дью Лайн». Поэтому хотя они и осуществляли дежурство в воздухе, но действовали по предварительному целеуказанию и наведению с земли.
В такой ситуации на плечи ОКБ ложилась не только роль головного разработчика системы в целом с необходимостью выдавать соисполнителям частные технические задания на ракету, РЛС, систему управления и т. д., но и на составление общего ТТЗ на комплекс перехвата, которое потом военные обсуждали, корректировали и выдавали от лица Министерства обороны.
Правда, в существовавших тогда условиях понимания важности задачи всеми участниками разработки ситуация не превращалась в конфликтную и решалась в тесном сотрудничестве.
К сожалению, в условиях, сложившихся позже, в условиях становления рыночных отношений, когда частные и даже личные интересы стали превалировать над общими государственными, такая ситуация кажется невозможной, но это время ни Сергей Михайлович, ни все туполевское руководство ОКБ, к счастью, не увидело.
Для решения указанных выше задач отец создает у себя в отделе бригаду боевого применения (БП), с целью разобраться в методологиях военных по обоснованию боевых авиационных комплексов и для совместной деятельности в разработке технических требований к самолету, его системам и комплексам управления вооружением. Надо было определить места базирования, рубежи перехвата, количество одновременно «обслуживаемых» целей и т. д. Требовалось согласовать зоны обзора локатора с зонами пуска ракет, возможности по захвату маневрирующих целей головками ракет и т.д
Впервые в авиационной промышленности СССР самолетостроительное ОКБ ставит такие задачи и начинает их решать.
Создание бригады БП было выражением признания отцом факта качественного изменения процесса проектирования. Боевой самолет стал сложным авиационным комплексом. Критерием успешности разрабатываемого комплекса становится оценка боевой эффективности, куда летно-тактические характеристики входят только в качестве одного из слагаемых. Появляются составляющие, связанные с характеристиками вооружения, с качеством системы управления оружием, с точностью навигации и боевой живучестью самолета. Без решения этих вопросов, их оптимального согласования уже нельзя определить проектные параметры нового самолета — носителя системы вооружения. Формируется системный подход к проектированию самолета.
Cepгeй Михайлович, очевидно, был первым в авиационной промышленности, кто понял этапность наступившего момента, необходимость нового мышления и принял конкретные меры к решению этой проблемы.
К руководству вновь созданной бригады отец приглашает генерал-майора, бывшего командующею ВВС Тихоокеанского флота Жатькова Анатолия Владимировича. Он был из тех «отцов-командиров», которые появляются только после тяжелой и кровопролитной войны, когда отношения между командиром и подчиненными перерастают в товарищеские и почти семейные. Он легко завоевал доверие коллектива бригады, набранной из молодых, только что окончивших институт сотрудников, а потому самонадеянных и амбициозных. Жатьков, попав в ОКБ от тренировочных и хозяйственных забот войскового гарнизона, не пытался учить, как надо работать. Он просто знал, исходя из своего громадного опыта, какой результат может получиться, и не вникал в тонкости расчетов, быстро схватывая логические обоснования. Семейная жизнь у него как-то не складывалась. Но на поприще руководства бригадой боевого применения он оказался на своем месте и как руководитель, и как специалист. Можно ли сказать, что Сергей Михайлович хорошо разбирался в людях, или хорошие люди сами «прибивались» к нему в силу его общительности и благожелательности.
