средств по счету, имитируя соответсвующие (не имевшие место в действительности) сделки с ними. Сделки с ценными бумагами для той эпохи не отражались в каких-либо реестрах немедленно в процессе сделки, а запись в книгах биржевого брокера (т. н. торговая записка) делалась де-факто только по просьбе участников сделки.
Ех — латинская приставка, означавшая утрату качества, в данном случае — бывшая Бутович.
«Медлителя» (лат.)
Называя Гинцбурга «банкиром», Гурко не точен. В 1892 г. банкирский дом «И.Е.Гинцбург» из-за падения курса рубля не смог разместить облигации государственного займа и, не получив помощи Министерства финансов, прекратил операции. Администрация, назначенная по делам банкирского дома, в 1892–1894 гг. удовлетворила все претензии кредиторов, но деятельность банка не была возобновлена, и Гинцбурги занимались почти исключительно золотодобычой, будучи, в частности, пайщиками «Лензото».
Двадцатого числа выдавалось жалованье в государственных учреждениях, поэтому чиновников иронически называли «людьми двадцатого числа».
Известный психиатр Карпинский, пользовавший царскую семью, положительно утверждал, что, наблюдая за государем, он пришел к убеждению, что Николай И страдал душевной болезнью, именуемой в медицине негативизмом. Болезнь эта состоит в том, что пациент проявляет в обшем сильный упадок воли в отношении противодействия решениям, принимаемым другими лицами даже в делах, касающихся его самого, и проявляет крайнее упорство в смысле отрицательном, а именно отказываясь лично предпринять какие-либо действия в любом направлении. Болезнь эта сопровождается обычно развитием недоверия ко всем лицам, что-либо исполняющим для больного и с которыми он вообще вынужден иметь дело. (Прим. автора)
Гурко ошибается или намеренно сближает хронологически далекие события. Немецкий погром в Москве, организованный черносотенными союзами («хитровцами»), в ходе которого власти обнаружили подозрительную «нераспорядительность», произошел 28–29 мая 1915 г. Рабочие волнения в Иваново-Вознесенске происходили в середине августа; войска стреляли по забастовщикам 10 августа.
Кого Юпитер хочет погубить, того он прежде всего лишает разума (лат.).
По умолчанию (лат.)
Многолюдное собрание 16 августа 1915 г. у Коновалова было устроено по инициативе прогрессистов, сговорившихся предварительно с кадетами, с целью сплочения «умеренно-прогрессивных» и «искони лояльных» сил общественности. В нем участвовали представители московских торгово-промышленных кругов, Земского и Городского союзов, все депутаты Государственной думы от Москвы, представители партий, вошедших в Прогрессивный блок. Участники совещания высказали недовольство Думой, которая «оказалась не на высоте своего положения», и постановили направить к Николаю II депутацию с требованием «правительства доверия». Поддержать кампанию должны были создаваемые на местах «коалиционные комитеты» из представителей органов городского самоуправления. По выработанному на совещании плану открыть эту кампанию должна была Москва. В соответствии с этими договоренностями 18 августа 1915 г. Московская городская дума, заслушав выступления о политическом моменте Н.И.Гучкова, представлявшего правое крыло думы, и А.А.Алферова, говорившего от левых, единогласно приняла резолюцию, заключительный пункт которой гласил: «Стоящая ныне перед страной ответственная задача требует созыва правительства, сильного доверием общества и единодушного, во главе которого должно стоять лицо, которому верит страна» (цит. по: Вестник Европы. 1915. № 9. С. 357). Телеграмма аналогичного содержания была отправлена на высочайшее имя (см.: Дякин В.С. Русская буржуазия и царизм в годы Первой мировой войны. 1914–1917. Л., 1967. С. 104–105).
Испанский термин, буквально обозначающий «прокламация», и являющийся расхожим названием многократно происходивших в 19 веке в Испании военных переворотов, характерной чертой которых было распространение заговорщиками прокламаций с призывами присоединиться к ним, предшествующее собственно военному выступлению.
Воззвание «Полякам» Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича от 1 августа 1914 г. обещало начало «воскресения польского народа, братского примирения его с Великой Россией». «Русские войска, — говорилось в воззвании, — несут вам благую весть этого примирения. Пусть сотрутся границы, разрезавшие на части польский народ! Да воссоединится он воедино под скипетром русского царя! Под скипетром этим возродится Польша, свободная в своей вере, в языке, в самоуправлении» (Русско- польские отношения в период мировой войны. М.; Л., 1926. С. 155). Туманные обещания манифеста были первоначально с удовлетворением восприняты не только русскими либеральными кругами, но и частью польских политических деятелей.
В полном составе (лат.)
Фраза не окончена автором.
«Он с ума сошел, этот старик» (фр.).
См.: Тяжелые дни (Секретные заседания Совета министров 16 июля — 2 сентября 1915 года). Составлено А.Н.Яхонтовым,
бывшим помощником управляющего делами Совета министров на основании его записей в заседаниях по секретным вопросам // Архив русской революции. Берлин, 1926. Т. 18. С. 5 — 136.
На заседании Совета министров 21 августа 1915 г. большинство министров выступили против решения Николая II принять на себя верховное главнокомандование и заявили о своем несогласии работать с премьером И.Л.Горемыкиным. В коллективном письме министры предупреждали императора: принятие «Вами такого решения грозит, по нашему крайнему разумению, России, Вам и династии Вашей тяжелыми последствиями». Указывали они и на «коренное разномыслие между председателем Совета министров и нами в оценке происходящих внутри страны событий и в установлении образа действий правительства. Такое положение во всякое время недопустимо, в настоящие дни гибельно. Находясь в таких условиях, мы теряем веру в возможность с сознанием пользы служить Вам и Родине» (Архив русской революции. Берлин, 1926. Т. 18. С. 98).
Александра Федоровна в письме от 23 августа 1915 г. сообщала Николаю II о своем свидании с И.Л.Горемыкиным, который был «возмущен и в ужасе от письма министров <…> не находил слов для описания их поведения и говорил мне, что ему трудно председательствовать, зная, что все против него и его мыслей, но никогда не подумает подать в отставку, так как знает, что ты ему сказал бы, если бы таково было твое желание» (Переписка Николая и Александры Романовых. М.; Пг., 1923. Т. 3. С. 256).
Александра Федоровна в письме Николаю II от 24 августа 1915 г., размышляя о неизбежной отставке Горемыкина, который «не сможет оставаться, раз все против него», ломала голову, «кого взять в такое время, чтобы был достаточно энергичен? Военного
