представлении только последовательная демократизация могла в конечном итоге привести к полной анархии. Что касается большевиков, то в лице В.И. Ленина, война Кронштадта с официальным Петроградом только приветствовалась. Вождь РСДРП (б) рассматривал Кронштадт как детонатор новой революционной волны. Именно в это время, имея в виду именно Кронштадт, он писал, что «на местах революция зашла дальше, чем в Питере».
Между тем, Временное правительство лихорадочно искало средства воздействия на мятежников. Решено было политически разоружить Кронштадт, раскассировав его главарей по отдаленным гарнизонам. Но это легко было решать в столичных кабинетах, однако никто не подумал, как все будет выглядеть в реальности. 21 мая в Кронштадт выехали председатель Петроградского Совета лидер меньшевиков Н. Чхеидзе и член ЦК партии эсеров А. Гоц. Через день эту бригаду усилили министрами-«социалистами» Скобелевым и Церетели. Прибывшие потребовали от Кронштадтского Совета отменить резолюцию от 16 мая. Однако все закончилось для гостей плачевно. Их почти сразу же выдворили с острова, а матросы обратились с воззванием «К народу всей России», заявив, что кронштадтцы остались на левом фланге великой армии русской революции», что они верят в то, что вскоре вся власть в стране перейдет в руки Советов рабочих, солдатских и матросских депутатов.
Что касается Гельсингфорского Совета, то он полностью поддержал кронштадтцев, отпечатав их воззвание и распространив его среди матросов и солдат. Выразил свою полную поддержку Кронштадту и Центробалт. Таким образом, весь Балтийский флот фактически публично заявил о совсем неповиновении Временному правительству, как правительству, которое не проводит никаких реальных демократических реформ. Что касается самих кронштадтцев, то они вовсе не собирались отсиживаться на острове, а сразу же направили во все военно-морские базы флота и армейские части своих агитаторов. В составе делегаций были, по большей части, большевики, левые эсеры и анархисты: мичман Ф. Раскольников, матросы Н. Измайлов, И. Колбин, С. Семенов, Н. Баранов и т. д. Хуже всего приняли посланцев Кронштадта в Ревеле, где местные правые эсеры и меньшевики были весьма популярны, а матросы поддерживали правительство.
Но правительство не собиралось так легко сдаваться. Для приведения в чувство балтийцев решено было использовать законопослушных черноморцев, среди которых в тот момент преобладали правоэсеровские и меньшевистские настроения. Вскоре из Севастополя на Балтику прибывает делегация, отобранная командующим флотом вице-адмиралом Колчаком и его комиссаром эсером Бунаковым-Фундаминским. Возглавляли делегацию личности весьма колоритные, нацепивший на себя чужие тельняшки одесситы эсер Федор Баткин и меньшевик Константин Фельдман. Последний «прославился» в 1905 году, когда с дружком Березовским (дедушкой будущего олигарха!) возглавил мятеж на броненосце «Потемкин», а потом, бросив на произвол судьбы поверивших ему матросов, веселился в Германии на казенные потемкинские деньги со своей любовницей Розой Люксембург.
Видя лояльность черноморской делегации Временному правительству, Керенский возложил на делегацию тяжелую миссию: вылечить Балтфлот от «анархии». Делегация черноморцев была весьма представительной — почти две сотни агитаторов. Черноморцам был оказан торжественный прием в столичном цирке Чинизелли, где выступал бельгийский министр Вандервельде, эсерка Брешко-Брешковская и другие не менее колоритные личности. Присутствовавшие на митинге американский посол Френсис и английский Бьюкенен, клятвенно заверили россиян в получении новых займов на войну. После митинга приободрившиеся черноморцы разъехались по балтийским военно-морским базам.
Как оказалось, гостей уже ждали и по указанию Центробалта готовили достойный прием. Едва посланцы Черного моря начинали выступать на митингах, как их дружно освистывали, а то и вовсе стаскивали за бушлаты с трибун. Даже вполне лояльный к столице Ревель и тот не воспринял черноморского ура-патриотизма. Одновременно Центробалт послал приветственную телеграмму в Севастополь, с сообщением, что балтийцы просят принять и их делегацию для ознакомления с положением в Черноморском флоте под началом анархиста матроса Чугунова.
Обиженный на неуважение балтийцев, бывший «потемкинец» Фельдман обрушился с оскорблениями в адрес хозяев на страницах правительственной газеты «День». В ответ балтийцы пообещали переломать посланцу братского Черноморского флота ноги. В конце концов, часть делегатов была распропагандирована балтийцами, и заявила, что Фельдман никакой не моряк, а самозванец и они от него отмежевываются.
Не теряя времени, на Черноморский флот отправилась делегация балтийцев. Действовали в Севастополе балтийцы нахраписто, и на редкость цинично. Первым делом они отчитали черноморцев за то, что те еще не поубивали своих офицеров, дали практические советы, как это лучше организовать. При этом вели себя в Севастополе посланцы революционной Балтики не как гости, а как хозяева. Они задирали офицеров, поносили адмиралов, пили и дебоширили. Такая удаль пришлось по вкусу многим местным матросам. Итогом поездки балтийцев в Севастополь стала резкая радикализация матросов Черноморского флота, приведшая спустя несколько месяцев к печально знаменитым “Варфоломеевским ночам" — массовым расстрелам офицеров.
П.Е. Дыбенко признает: «Посланные нами представители в Черноморский флот по прибытии на место оказались, с одной стороны, «плохими» дипломатами, а с другой, как говорится, забравшись в чужой огород, начали по-своему хозяйничать. Делегация Балтфлота, прибыв в Севастополь и ознакомившись с настроениями моряков на кораблях, на обширном митинге потребовала убрать адмирала Колчака как самого отъявленного контрреволюционера и предателя революционных моряков. Результатом деятельности делегации Балтфлота и чернофлотцев явилось перерождение чернофлотцев, которые, сорвав шпагу со своего властелина адмирала Колчака (странно, что прослуживший на флоте уже пять лет, Дыбенко так и не узнал, что морские офицеры носят кортики, а не шпаги — В.Ш.) и, бросив ее за борт корабля, потребовали от Временного правительства убрать из Черноморского флота Колчака. Действия нашей делегации не обошлись без «неприятностей» для Центробалта: черноморские комитетчики по телеграфу запросили подтвердить правильность полномочий делегации и в первую очередь — ее председателя товарища Чугунова, угрожая в противном случае арестом делегации. Много потом Центробалту пришлось писать «дипломатических писем», дабы оградить свою делегацию от возможности ареста на обратном пути в Балтфлот с докладом о своей работе. За «разложение» черноморцев Керенский еще пуще прежнего стал метать огненные стрелы против Балтфлота и в первую голову — против Центробалта…»
В целом обмен делегациями между братскими флотами особого удовольствия не доставил ни тем, ни другим, но определенные последствия имел. Из воспоминаний Дыбенко ясно, что «центробалтовцы» к предстоящей схватке за власть готовились основательно, без лишних сантиментов, отбросив в сторону такие понятия, как демократичность, честность и порядочность. Конечная цель, как говорится, оправдывала средства.
Следующим этапом борьбы за власть стал 1-й съезд моряков Балтийского флота. Решение о проведении общебалтийского съезда было принято 2 мая 1917 года. Это было инициативой Центробалта. В результате съезда «центробалтовцы» хотели упрочить свои позиции на флоте и стать полноценным руководящим органом флота.
Драка на съезде предстояла нешуточная. Из воспоминаний П.Е. Дыбенко: «На съезде придется выдержать неравный бой: против маленькой
