Я был не раз в этой комнате, сплошь заваленной аппаратурой. На столах — несколько терменвоксов в работе. Лев Сергеевич изготавливал их по заказу разных музеев. Старинные радиолампы с пламенеющими катодами, транзисторы, гроздья микросхем, — вся история радиотехники под одной крышкой. Как все это могло действовать вместе, я не знаю... Лев Сергеевич был счастлив. Теперь он мог работать и днем, и ночью! И без всякой охраны. Если не считать соседей, вдохновляемых глиссандирующими вибрато терменвоксов при их настройке. Только что настроил один инструмент, для Нижегородской лаборатории им. В.И.Ленина в г. Горьком, а тут новое письмо. И как откажешь, если оно буквально взывает, — столь очаровательное по стилю и содержанию, что я приведу его здесь целиком:
«Уважаемый Лев Сергеевич!
Коллектив ордена Трудового Красного Знамени Муромского завода радиоизмерительных приборов обращается к Вам с просьбой изготовить для Музея трудовой славы нашего завода электромузыкальный инструмент „Терменвокс“, — копию того инструмента, который Вы демонстрировали весной 1922 года В.И.Ленину, М.И.Калинину и другим руководителям нашей партии».
Пользуясь случаем, следует поблагодарить Сергея Зорина еще и за спасенные архивы Термена. При переезде, как это часто бывает у слишком расторопных хозяек, часть «ненужных» старых бумаг и аппаратуры оказалась выкинутой на улицу, в мусорный ящик. По звонку потерпевшего Сергей примчался, успел, забрал, вычистил, сдал в Академию наук. А Лев Сергеевич после этого упавшим голосом вдруг спрашивает:
— Сережа, а Вы пленку магнитную разве не забирали, не спасли?
— Нет, она вся старая, осыпавшаяся, спутанная.
— Жаль, это с тех времен. На ней были подслушанные записи Сталина...
Да, не прост Лев Сергеевич, ох, не прост! Конечно, жаль. Цены им бы не было, этим фонограммам сейчас. Можно было бы сдать в Музей Революции, или продать за бешеные деньги любителям антиквариата на аукционе Сотсби — ценнейший документ эпохи!
Рассказал, наконец, на тех нечаянных казанских вечерах воспоминаний Лев Сергеевич до конца и о своей идее «микроскопии времени», связанной с выращиванием чудотворных кровяных «существ» в специальном инкубаторе:
— Мы уже проводили эксперименты в Медицинской академии, с Лебединским. На животных. Кое-что уже получалось. Но чтобы изучить поведение кровяных телец, чтобы научиться их отбирать и размножать, нам была нужна сверхскоростная кинокамера на 10.000 кадров в секунду. И еще очень высокочувствительная пленка нужна потому, что «существа» эти нельзя сильно освещать, они погибают от нагрева...Ведь когда мы смотрим в микроскоп, мы все видим в увеличении во много раз. А скорость движения этих «существ» в крови остается той же. Нужно замедлить ее во столько же раз, и тогда мы будем воспринимать их в естественном для них виде, как будто мы сами проникли в их мир. Для этого надо будет посмотреть снятую сверхскоростной камерой пленку на обычном проекторе. Я уже пробовал кое-что и придумал даже, как голоса их услышать, которые мы обычным ухом не замечаем. Я не только кровяные тельца проверял, но и, кроме того, сперматозоиды. Все эти «существа», знаете, под микроскопом водят хороводы и поют. И в их траекториях движения — определенная закономерность. Это очень существенно...
Хоть стой, хоть падай. На самом деле, не соскучишься с Вами, Лев Сергеевич. Ну так что же у Вас есть еще в запасе? Проверять напряжение пальцами в сети — в это трудно поверить, но можно проверить. Что же нам делать с идеей о поющих сперматозоидах? И когда я по просьбе «Комсомольской правды» написал большую статью о Термене[75] и намекнул в ней, — откликнитесь, спонсоры, помогите с аппаратурой для «микроскопии времени», пусть Термен проверит свою идею и убедится в том, что наверняка ошибается, редакцию и меня завалили письмами: «Свяжите нас с Терменом, найдем любую технику, предлагаем создать совместный кооператив под названием „Бессмертие“» и т. д. Шустрых ребят оказалось много, — эти и своих младенцев отдадут на заклание, если будут обещанные 300 % прибыли (по К.Марксу)[76]. Я решил посоветоваться с Львом Сергеевичем. Но что-то связь с ним оборвалась, ни на письма, ни на звонки не отвечает. Меня это больше всего беспокоило.
Да и вообще, Бог с ней, с «микроскопией времени». И не потому, что в этой идее есть что-то сатанинское, опасное. Я думаю, что с продлением жизни, с бессмертием все не столь просто. Обновлением кровяных телец здесь не обойтись. Да и сама природа, мне кажется, не допустит вмешательства в сложившееся равновесие «дебита-кредита» на Земле. И, даже если в идее терменовского инкубатора есть рациональное зерно, природа в любом случае поспешит отыграться какой-нибудь новой суперчумой, перед которой СПИД покажется насморком[77].
А с молчанием Термена оказалось все просто. Опять сменился адрес. Он, как выяснилось, вернулся в Дом чекистов на Ленинском проспекте, в свой чуланчик 2x2 м. Оказывается, изменилась ситуация, открылась новая страница в его неугомонной жизни, — после многочисленных публикаций в лихой «перестроечной» прессе с величайшим изумлением и вновь узнали о том, что Термен жив-здоров, уже и на Западе. Стали приглашать в гости. Конечно, не одного, с дочерью Наташей, исполнительницей на терменвоксе. Вместе, в одном доме, и репетировать, по-видимому, удобнее. Да и от лишних хлопот, волнений, надоедливых репортеров, которых появилось множество, уже пора было, вероятно, избавить Термена. Как-никак почти столетний, фаустовский возраст. Такая вот версия появилась в печати, и мы поверим ей...
Как бы то ни было, сенсацией стало само появление Термена с Наташей в 1989 году на знаменитом Буржском фестивале электронной музыки во Франции. И, конечно, с изумлением было воспринято воскрешение чуда «музыки из воздуха» при их совместном выступлении. Выезд был организован по инициативе Эдуарда Артемьева, руководителя Всероссийской ассоциации электроакустической музыки. Я не знаю, верить или не верить журналистам, но будто бы Льва Сергеевича в ту поездку произвели в «почетного гражданина г. Бурж» и даже наградили высоким французским орденом Почетного легиона[78].
В 1991 году Терменов приглашают в США, где Лев Сергеевич — почетный гость на празднествах, связанных с 200-летием знаменитого Стенфордского университета. И снова — совместные концерты. Жаль, Лавиния Вильямс не дожила до этого, не дождалась. Но состоялась трогательная встреча с Кларой Рокмор. В американской прессе намекают, что у них в те, далекие годы был роман. Не знаю, правда ли это, но терменвоксу она, на самом деле, не изменяла всю жизнь. После выпуска нескольких грампластинок с записями ее игры на этом инструменте, как раз к приезду Термена, — так уж получилось, совпало, — вышел в свет лазерный диск ее лучших сольных выступлений.
