В любой зарубежной аудитории верховные российские экономисты обычно взахлеб повествовали о блистательных перспективах иностранных инвестиций в Россию. Российская делегация, участвуя в январе 1997 года неделе в работе Всемирного экономического форума в Давосе, осталась верна традиции. Однако на этот раз премьер-министр Виктор Черномырдин и министр экономики Евгений Ясин выступали в парном амплуа «доброго и злого следователя»: Ясин запугивал, Черномырдин успокаивал.
Общий структурный кризис российской экономики продолжался уже пятый год. А вместе с ним — спад промышленного производства, нехватка денег. Ширилось глубокое народное недовольство реформами и реформаторами. «Мы сможем почувствовать себя уверенно лишь в том случае, если в течение следующих трех лет нам удастся достичь экономического роста, который покажет недовольным людям, что жертвы были не напрасны», — сказал Ясин. А потому необходим мощный приток иностранных инвестиций, иначе к власти придет компартия во главе с Зюгановым, так что сами понимаете, джентльмены. Ясин рассчитывал на $10–12 млрд в год к концу столетия. (Для сравнения: годовой бюджет РФ был примерно в 8 раз больше этой суммы.)
«Добрый следователь» Черномырдин, напротив, успокаивал перепуганных Ясиным иностранцев: первый этап экономических реформ в России завершен. Правительство приступает к воплощению в жизнь свежеразработанной программы социально-экономического развития до 2000 года «Структурная перестройка и экономический рост». В соответствии с ней устойчивый экономический рост в России будет достигнут уже к концу этого века. А потому иностранные инвестиции должны потечь в Россию не из страха, а наоборот. Даже прогноз Черномырдина был вдвое оптимистичнее, чем у Ясина, — $20 млрд ежегодно уже через пару лет.
Кстати, кое-какие дополнительные инвестиции в Россию потекли почти сразу: Виктор Черномырдин встретился с известным меценатом бароном Фальц-Фейном, который подарил России портрет Петра Первого работы XVIII века из своей личной коллекции. Так что домой российская делегация вернулась не с пустыми руками!
Глава 15
Спасение кресла
Разоблачение Le Monde
Черномырдин всегда демонстрировал удивительную способность в последний момент избежать, казалось бы, неизбежного краха. Так, не раз и не два активно подсиживавший шефа первый вице-премьер Олег Сосковец примеривался к его креслу. И каждый раз оно ускользало из-под него буквально в последнее мгновение. Кроме того, Черномырдин в силу своего прошлого и благодаря особенностям менталитета был гораздо ближе лидерам субъектов Федерации, чем Анатолий Чубайс, Алексей Кудрин или стоящий за их спинами Владимир Потанин. Для них он был «своим» даже в увлечении охотой.
В марте нижегородский губернатор Борис Немцов стал первым вице-премьером. Параллельно он возглавлял Минтопэнерго, сменив на этом посту ставленника Черномырдина Петра Родионова, который ушел зампредом в «Газпром». Немцов первым делом обещал «навести порядок» в «Газпроме» и грозил «расчленить» его. Но «Газпром» опередил вице-премьера и 26 марта объявил о реструктуризации. Только не о такой, на которой настаивал Немцов. Все буровые предприятия РАО, утверждало руководство предприятия, будут объединены в специализированную компанию «Бургаз», а добывающие и транспортные предприятия избавлены от функции сбыта газа, которым займется ООО «Межрегионгаз». «Газпром» обещал также продать непрофильные активы — сервисные подразделения, колхозы, курорты и санатории.
В марте 1997 года Борис Ельцин впервые увидел воочию и полностью прочел текст договора «Газпрома» с правительством, который Рем Вяхирев и бывший первый вице-премьер Сосковец подписали 17 февраля 1994 года. По условиям договора 35-процентный госпакет акций «Газпрома» был передан в траст Вяхиреву сроком на три года. Этими акциями Вяхирев уверенно голосовал на трех собраниях акционеров подряд.
Говорят, пробежав глазами первую строчку договора, Ельцин с трудом подавил приступ ярости. Текст начинался так: «Я, Олег Николаевич Сосковец, действуя по поручению Правительства Российской Федерации №___ от "__" ____ 19__г…» Оказалось, Сосковец подписал документ, не заполнив ни одного из этих прочерков. То есть важнейший вопрос об управлении госсобственностью был решен не директивой правительства (или хотя бы Госкомимущества), а лично Сосковцом. Почему?
Это, однако, было только первое открытие президента. Дальше его ждали другие — еще более удивительные. Следующим открытием стало то, что 35-процентным пакетом акций, как оказалось, глава «Газпрома» управлял не бесплатно. Согласно договору в РАО оставалось 50 % дивидендов по этим акциям. Надо отдать Вяхиреву должное, он управлял акциями очень грамотно. Одни детали соглашения (например, про дивиденды) тщательно скрывались. Зато другими (самим фактом управления 35 % акций) он козырял перед иностранцами на различных переговорах. На первый взгляд, тут козырять особенно нечем: 35 % — это даже не контрольный пакет. Вяхирев мог бы получить в управление и все 40 %, закрепленные в федеральной собственности. Но на самом деле, по данным источников в самом «Газпроме», пакет, который Вяхиреву удалось получить в свое распоряжение, был именно контрольным.
Как именно это удалось сделать, точно неизвестно, но имелись две версии. По некоторым сведениям, сразу же после акционирования концерна (1992 год) РАО и его высшие менеджеры приступили к скупке акций через родственные фирмы и к марту 1994 года уже обеспечили контроль над более чем 15 % акций (к 1997 году уже якобы над 20 %). В пользу этой версии в аппарате правительства приводили следующий довод: по уставу РАО «Газпром» владельцы акций, желающие продать свои бумаги, сперва обязаны были предложить их самому РАО. То есть менеджеры РАО имели явное преимущество перед другими покупателями.
Была и другая версия: Вяхирев никаких акций на рынке не скупал. Просто 15 % эмиссии в ходе акционирования были размещены по закрытой подписке среди сотрудников «Газпрома», так что управление этими акциями свелось к «правильному управлению людьми». Вяхирев это умел. Как бы то ни было, присоединив к имеющимся 15 % акций 35 %, Рем Вяхирев сделал пакет контрольным.
Но самое поразительное, что в 1994 году руководство «Газпрома» нашло способ, как впоследствии этот контрольный пакет за собой окончательно закрепить. В договоре говорилось, что по окончании срока доверительного управления РАО имеет право выкупить 30 % своих акций. В сумме, правда, получалось всего 45 %. Но дело в том, что еще 5,2 % в ходе приватизации достались представителям народов Севера, где работает «Газпром». А они сильно зависели от концерна. Так что контрольный пакет все равно набегал.
