Таким образом, слух о миллиардах Черномырдина принес выгоду «Газпрому». И если его выдумал не сам «Газпром», то ему явно стоило это сделать.
Кстати, сам Виктор Черномырдин на статью в Le Monde отреагировал весьма хладнокровно и тоже заявил, что не намерен подавать в суд на газету. Свое решение он объяснил тем, что все равно всем ясно, что это неправда. И заполнил налоговую декларацию, из которой следовало, что за весь 1996 год премьер-министр заработал 46,387 млн руб. С этой суммы Виктор Черномырдин заплатил 9,956 млн руб. подоходного налога.
Le Monde опубликовала опровержение. В нем говорилось, что газета «неудачно приписала бывшему директору ЦРУ Джону Дейчу и директору ФБР Луису Фри утверждение, согласно которому состояние Виктора Черномырдина за четыре года возросло с 28 млн до 5 млрд долларов». А 8 апреля 1997 года в деле о премьерских миллиардах была поставлена жирная точка. На страницах «Коммерсанта» известный французский публицист Анри Труайя доказал, что появившийся в Le Monde, а затем и в «Известиях» материал — лишь попытка «наезда» на российского премьера. Доказательствами же ни одна из газет не обладала. Поэтому настоящего шума не получилось.
В мае Борис Немцов и Рем Вяхирев согласовывали новый проект указа, согласно которому глава «Газпрома» остался доверительным управляющим 35 % госакций компании, но лишался права голосовать единолично.
То есть возникший было конфликт между президентом «Газпрома» Вяхиревым и некоторыми членами правительства завершился примирением. Депутатов же, обеспокоенных судьбой «Газпрома», успокоил Виктор Черномырдин, заявив, что «никакой речи о разделе естественных монополий нет и быть не может — ни сейчас, ни в обозримом будущем».
В апреле 1997 года в результате перегруппировки сил в российском правительстве произошло резкое ослабление фигуры премьера до почти ритуальной и качественно столь же значительное усиление Анатолия Чубайса. Скорость, с которой уходила команда Черномырдина, казалась просто необъяснимой. Если, конечно, не предположить, что за стремительным отступлением скрывался трезвый политический расчет.
То, что президент должен ограничить в правах хозяина Белого дома, было очевидно. Правительство своим последовательным и неуклонным погружением в бюджетную яму фактически поставило Бориса Ельцина перед лицом реальной угрозы массового социального недовольства со вполне предсказуемыми политическими последствиями. Но вряд ли кто ожидал, что это ограничение произойдет настолько драматично. И быстро.
Уход из правительства близких Черномырдину людей начал восприниматься просто как обвал. А отставки министра путей сообщения Анатолия Зайцева и первого замминистра финансов Андрея Вавилова — аппаратчики говорили, что у него с премьером «отношения почти родственные», — только усилили это впечатление.
Однако Черномырдин всегда демонстрировал удивительную способность в последний момент избежать, казалось бы, неизбежного краха. Так, не раз и не два активно подсиживавший шефа первый вице-премьер Олег Сосковец примеривался к его креслу. И каждый раз оно ускользало из-под него буквально в последнее мгновение. Кроме того, Черномырдин в силу своего прошлого и благодаря особенностям менталитета был гораздо ближе лидерам субъектов Федерации, чем Анатолий Чубайс, Алексей Кудрин или стоящий за их спинами Владимир Потанин. Для них он был «своим» даже в увлечении охотой.
Сильной стороной Черномырдина была и поддержка, которую негласно оказывало ему лево-популистское большинство Думы. На фоне активного Анатолия Чубайса Черномырдин уже не казался жестким монетаристом, газовым бароном и «ставленником компрадорской буржуазии». За исключением газовой составляющей, все эти негативные определения в 1997 году относились к Чубайсу.
Совершенно очевидно, что отставка Черномырдина в таких условиях была не выгодна ни Борису Ельцину, ни самому Анатолию Чубайсу. Левые никогда не согласились бы видеть Чубайса во главе правительства, а правительство, возглавляемое исполняющим обязанности, могло быть эффективным только в краткосрочной перспективе. В долгосрочном плане это вызвало бы рост недоверия к правительству России за рубежом и вероятное ужесточение требований кредитных договоров, пересмотр кредитного рейтинга России, падение и без того вялой инвестиционной активности и удешевление для иностранных инвесторов российских государственных ценных бумаг. Что в совокупности могло потребовать от страны дополнительно несколько миллиардов долларов в год.
Восполнять выпадающие доходы никто не был готов. Черномырдин прекрасно понимал свою политическую нишу: в качестве политического прикрытия он нужен как Борису Ельцину, так и команде Чубайса в большей степени, нежели активно действующий премьер. В эту нишу он и отступил.
Под таким углом зрения его отступление не выглядело бегством. Скорее, оно напоминало отход на заранее подготовленные позиции. Людьми Черномырдина оставались два его заместителя — вице-премьеры Валерий Серов и Анатолий Куликов. Хорошо знающие Серова сотрудники аппарата Белого дома характеризовали его как изворотливого, настойчивого и умеющего четко поставить задачу чиновника. Еще во времена СССР он приобрел достаточный опыт работы на номенклатурных должностях, чтобы разыграть аппаратную интригу или вовремя уйти от ответственности. Серьезным противником группировки Чубайса был и Анатолий Куликов. Министерство внутренних дел оставалось влиятельным государственным институтом, способным испортить жизнь любому из министров.
Именно поэтому в Белом доме причину стремительности перестановок в правительстве объясняли не столько мощным натиском группировки Чубайса, сколько целенаправленными действиями людей премьера, которые оставляли свои посты. Чубайс получил карт-бланш: вот министерства, вот их функции, вот задачи экономической политики. Рули! И вот тут-то оказалось, что группировка Чубайса крайне малочисленна: Дмитрий Васильев (Федеральная комиссия по рынку ценных бумаг), Сергей Васильев (заместитель руководителя аппарата правительства Владимира Бабичева), Альфред Кох, Петр Мостовой (Федеральная служба по делам о несостоятельности), Алексей Кудрин, Сергей Игнатьев (первый замминистра финансов) и Владимир Путин (главное контрольное управление президента) — вот, собственно, и все. Между тем мало расставить своих людей на ключевые посты в правительстве, надо еще сделать так, чтобы эти люди, в свою очередь, расставили «своих» во вверенных им структурах.
Это получалось у команды Чубайса с большим трудом. Ее замкнутость, во многом обусловленная характером самого Анатолия Чубайса, сдерживала формирование вокруг него многочисленной группы единомышленников, способной быстро взять все бразды правления в свои руки. Чубайс не смог быстро найти человека на должность министра финансов — и сам стал руководителем министерства, что требовало колоссального напряжения. Точно так же поступили Олег Сысуев, став министром труда, и Борис Немцов, объявивший о готовности занять пост министра топлива и энергетики.
