Ознакомительная версия.
Мы поехали, он тащил моего «оптимиста» за собой на буксире. Антон уже успел выгнать остальных на берег, и вся эта компания стояла на берегу и смотрела, как меня ведут назад как бычка на веревке.
– Помогите Яше, – сказал Шевцов, когда мы приблизились к слипу.
Глазевшие на нас Митрофан и Тимур очнулись и поковыляли к воде. Тоха обогнала их, уцепилась рукой за буксировочный конец и подтянула меня поближе к берегу. Пока мы все четверо неуклюже вытаскивали «оптимиста» из воды, Шевцов негромко что-то говорил Антону, и тот слушал с мрачной и виноватой физиономией. Закончив разговор, Шевцов подошел ко мне, пожал мне руку и сказал, что следующая тренировка в пятницу. А потом пожал руки всем остальным по очереди.
– Спасибо за хороший день, – и он пошел к белому корпусу, где на первом этаже было кафе с верандой и его офис, а на втором хранились старые паруса, веревки, всякие мелочи и дюжина сломанных подвесных моторов.
Никто из нас не понял, была благодарность Шевцова искренней или он так иронизировал, – он умеет быть абсолютно непроницаемым. Но в тот момент, когда я смотрел ему вслед, я решил все-таки остаться в секции и дать «оптимисту» шанс.
После тренировки Тоха повела меня на самый дальний конец пирса и стала излагать свой план лечения меня от заикания.
– Давай кричи! – сказала она.
– Э-э-э, – протянул я.
Она фыркнула, велела мне попробовать в десять раз громче – так громко, как только могу, «как будто тебе руку оторвали!» – и, когда я попробовал и закашлялся, встала передо мной, как воин перед боевым слоном, и сказала:
– Не годится. Я буду кричать вместе с тобой. Раз. Два. Три!
– ААААА!
Наш вопль прокатился над водохранилищем и достиг, наверное, ушей того, кто воет июльскими ночами на противоположном берегу.
Дверь офиса на первом этаже белого корпуса распахнулась, и на пороге появился Шевцов.
– Теперь «о», – пихнула меня Тоха. – Раз. Два. Три!
– ООООО!
Шевцов прислонился к косяку, сунул руки в карманы и стоял так, глядя в нашу сторону. Я не мог на таком расстоянии разглядеть выражение его лица.
– Теперь «и», – охрипшим голосом скомандовала Тоха.
Как можно кричать во всю глотку «и», хотел я спросить, но выговорить такой вопрос я бы все равно не смог.
– ИИИИИ!
Это звучало поистине безумно. Истошный вопль двух объевшихся забродившими кактусами койотов.
– Хорош на них пялиться, – Тоха развернула меня к себе.
«Ника» медленно, с достоинством выходила из гавани яхт-клуба, сообщая что-то своим размеренным «др-др-др» воде и чайкам. Жених и невеста обнимались возле мачты, позируя фотографам.
– Приступаем как обычно. Раз, – начала Тоха отсчет.
Невеста изогнулась в руках жениха буквой «с», откидываясь назад все дальше и дальше.
– Два.
«Ника» поравнялась с самым дальним концом пирса, где мы стояли, и Шевцов, здороваясь с нами, поднял руку.
– Три!
– ААААА!
Ах, ох, бултых, караул! Я не поверил своим глазам. Жених с невестой покачнулись – неужели испугались нашего вопля? – потеряли равновесие, он разжал объятия, она замахала руками – и полетела в воду с протяжным «а-а-а», который продолжил наше с Тохой «ААААА». Жених тут же рыбкой нырнул за невестой. Чего делать точно не следовало. Каждому должно быть известно, что ни в коем случае нельзя прыгать за упавшим в воду человеком, иначе придется спасать двоих, а не одного. Человеку, оказавшемуся за бортом, надо кинуть спасательный круг. Шевцов кинул в жениха и невесту спасательным кругом, но в ту же секунду с «Ники» сиганули еще двое гостей – они тоже не знали правил поведения на воде и решили принять участие в спасении. Теперь Шевцову надо было вытаскивать из воды четверых.
– Чума, – восхищенно выдохнула Тоха.
Шевцов, похоже, не сомневался, что невеста бултыхнулась из-за нас. Иначе он не послал бы нас с Тохой мыть окна в офисе. Тоха водила по стеклу мокрой тряпкой, а я после этого насухо вытирал его скомканной газетой. Еще надо было отмыть добела грязные рамы и подоконники. Пока мы возились, свадьба перекочевала на веранду и принялась за салаты и шашлык. Спасенных переодели в спортивные костюмы, которые Шевцов отыскал на втором этаже, люди согрелись и повеселели. Теперь они со смехом вспоминали подробности происшествия и обсуждали, как будут рассказывать об этом в понедельник коллегам на работе. Шевцов вернулся в офис с пачкой денег, полученных за катание, и сунул их в ящик стола. Закрыв ящик, он устало облокотился о стол, зажмурился и потер голову. У него было такое незащищенное лицо в тот момент – как у актера, снявшего грим. Но он, должно быть, почувствовал, что я за ним наблюдаю, потому что в следующую секунду резко открыл глаза и вернул своему лицу обычное спокойное выражение. Как забрало опустил. Это глупо, наверное, но я подумал, что мне надо потренироваться дома перед зеркалом – я тоже хочу ходить с таким убийственным спокойствием на физиономии. Может, тогда меня перестанут обзывать в школе. Ну, или мне будет просто все равно, что обо мне говорят.
– Детский труд, хо-хо-хо, – заклокотал кто-то над ухом.
Мы с Тохой обернулись и увидели обширный живот Михаила Петровича, председателя спортивного комитета области или чего-то в этом роде. Он был начальником над всеми спортсменами и приезжал пару раз к нам на тренировку. Следом за ним всегда ходила свита – несколько странно похожих друг на друга мужчин в пиджаках и галстуках, я никак не мог запомнить их лиц, они все сливались в одно неопределенное лицо. И сейчас они тоже сопровождали Михаила Петровича – тянулись за ним серой пиджачной вереницей.
– День добрый, – Шевцов вышел из-за стола и пожал Михаилу Петровичу руку.
Свита осталась снаружи и принялась курить, разглядывая нас с Тохой. Мы отвернулись и начали выгребать дохлых мух из щели между рамами, время от времени поглядывая на Шевцова и Михаила Петровича и прислушиваясь к их разговору.
– Через десять дней чемпионат в Петербурге, – сказал Михаил Петрович.
– Через тринадцать, – поправил Шевцов.
– Тренер нужен до зарезу, – продолжил Михаил Петрович.
– Я могу, – ответил Шевцов.
Он выдвинул ящик стола, достал свадебные деньги и отдал Михаилу Петровичу. Тот принялся пересчитывать.
– Ты для другого нужен, – бормотал он, слюнявя купюры. – Хозяйство, бюджет, планирование, отчетность…
Шевцов молча ждал. Закончив считать, Михаил Петрович сунул деньги во внутренний карман пиджака, поглядел на Шевцова и хлопнул его по плечу.
– Чтоб завтра тренер был.
Он провел ладонями по своему пиджаку, словно проверяя, на месте ли деньги, и направился к двери. Проходя мимо нас, Михаил Петрович растянул губы в улыбке и погрозил нам пальцем.
Ознакомительная версия.
