— А как же я там смогу чувствовать определенность и твердость линии Центра?
— Ну вы же генерал армии, вы же первый заместитель Главнокомандующего сухопутными войсками.
— Все это так, Борис Николаевич, но ведь там, в Кабуле, рядом со мной будут представители и от КГБ, и от МИД, и от ЦК… Не получилось бы как в басне про лебедя, рака да щуку.
— Ничего-ничего… Разберетесь.
Вот на этом мои беседы с членами Комиссии и закончились. Оставалось самое важное: предстать пред светлы очи Леонида Ильича, да только он находился в отпуске. Поэтому ожидал меня Андрей Павлович Кириленко. 7 августа он принял меня в ЦК в небольшом кабинете, заваленном книгами. Я даже позавидовал: располагает же временем все это читать!
— Ну, садись, — простецки сказал Кириленко.
Принесли нам чаю с какой-то ореховой приправой (такую же, кстати, подавали с чаем и у Андропова).
— Выпей!
— Спасибо.
— Ну так что, едешь Карпаты покорять?
— В Афганистан еду, Андрей Павлович.
— Ну я и говорю, в Карпаты.
— Там Гиндукуш, Андрей Павлович.
— Тьфу ты! Ну в Гиндукуш… Инструктаж получил?
— В общих чертах.
— А в остальном разберешься на месте. Война, конечно, идет сложная. Это все равно, что с бандеровцами воевать. Помню, после войны мы их на Украине гоняли — ух, как мы их гоняли!.. Ну что же, смотри, пиши, докладывай. Если нужно, звони.
— Есть, — говорю, — писать, докладывать, при необходимости звонить. Постараюсь выполнить поручение Политбюро.
— Ну вот и спасибо.
Так я получил благословение на ратный подвиг.
Перед отъездом снова побывал у Николая Васильевича Огаркова. Он сообщил мне, что завтра в одном самолете со мной полетит генерал-лейтенант Самойленко Виктор Георгиевич, только что назначенный моим заместителем по политической части с должности начальника Политуправления Уральского военного округа.
— А начальника штаба сам себе подберешь, — сказал мне Огарков. Согласились, однако, на том, что служившего тогда в Афганистане советником при начальнике Генштаба ВС ДРА генерал-майора Черемных Владимира Петровича можно выдвинуть на должность начальника штаба Группы ГВС (Главного военного советника) в Афганистане.
В Афганистане в то время работала достаточно большая и представительная группа Министерства обороны СССР во главе с первым заместителем министра Маршалом Советского Союза Соколовым Сергеем Леонидовичем. Его ближайшим помощником являлся первый заместитель начальника Генштаба ВС СССР генерал армии Ахромеев Сергей Федорович. Группа решала все задачи планирования организации и ведения боевых действий 40-й армии во взаимодействии с вооруженными силами ДРА. Одновременно она представляла Комиссию Политбюро ЦК КПСС по Афганистану непосредственно в зоне событий, информируя Кремль о положении дел и выполняя вновь ставившиеся задачи. Разумеется, Соколов и члены его группы держали тесную связь с советским послом в ДРА, представителями ЦК КПСС, КГБ, МВД и других министерств Союза. Военным советником при министерстве обороны ДРА служил тогда генерал-полковник Магометов Султан Кикезович, группа советских генералов и офицеров находилась и в генштабе ВС ДРА, и в войсках афганской армии.
Зачем же понадобились перестановки среди руководящих военных представителей СССР в Афганистане? Дело в том, что Соколов и Ахромеев были направлены в Кабул в начале афганской кампании в расчете, что вся она продлится недели или месяцы, государство обретет просоветский режим, и обстановка в Афганистане стабилизируется. Но реальность показала, что афганцы (те, которых мы называли мятежниками) стали постепенно организовывать свои силы для сопротивления режиму Бабрака. Бои затягивались на месяцы, росло количество наших гарнизонов, а особых успехов все не было и не было. И какие бы шаги ни предпринимала Комиссия Политбюро в Москве, на деле все зависело от военных успехов в ДРА.
Кто отвечал тогда за военные действия в Афганистане? Соколов и Ахромеев. Однако при своем очень высоком положении в Вооруженных Силах СССР, их назначение в Афганистан не было проведено через Политбюро, а значит отчитываться перед высшим политическим органом предстояло министру обороны Устинову. И тогда Устинов делает хитрый ход: он убеждает руководство страны в том, что его первой заместитель Соколов и первый заместитель начальника Генштаба Ахромеев нужнее в Москве, чем в Кабуле — в качестве аргументов использовались и сложная обстановка в Польше, и необходимость поддерживать бдительность на Дальнем Востоке, и в целом потребность заниматься решением текущих проблем вооруженных сил. А в Афганистан необходимо направить специально утвержденного Политбюро человека, придать ему мощную фронтовую оперативную группу и соответственно спрашивать с него за осуществление кампании. Таким образом министр обороны Устинов выводил себя на второй план, становясь «просто» членом Комиссии Политбюро.
Кандидатов на новую должность было пятеро — люди все достойные, такие, например, как А. Т. Алтунин, С. К. Куркоткин, Е. Ф. Ивановский. Но почему-то выбор пал на меня. Возможно, на это повлияла моя прошлая служба и работа в Египте, Чехословакии, в Прибалтике, и то обстоятельство, что я лично был известен Брежневу.
Как бы то ни было, Устинов выводил из под удара и Соколова, и Ахромеева (и, таким образом, и себя). Они, конечно, не раз приезжали впоследствии в Афганистан, так сказать для оказания помощи, для контроля — око царево!
Вот такова подоплека перестановок в нашем высшем военном звене в Афганистане.
Итак, для замены группы Соколова и аппарата военного советника Магометова решением Политбюро ЦК КПСС, или, как тогда говорили, Инстанции, создавалась мощная оперативная группа Главного военного советника в ДРА в ранге первого заместителя Главкома сухопутных войск СССР. 40-я армия продолжала действовать в составе Туркестанского военного округа и, естественно, подчинялась командующему войсками округа. Округ укомплектовывал армию личным составом, вооружением, техникой, решал все задачи тыла и обустройства, отвечал за политико-моральное состояние войск и их дисциплину. Что касается боевых действий, их планирования, организации и ведения, то теперь эти задачи предстояло решать во взаимном согласовании между Главным военным советником в ДРА и командующим ТуркВО с последующим утверждением министром обороны СССР. В то же время генералы и офицеры 40-й армии вели войну под началом своего командарма, реально подчиненного Главному военному советнику в Афганистане — как первому заместителю Главкома сухопутных войск СССР.
