пире во время чумы. Время было такое соответствующее. А, может быть, и потому, что от Валентины Александровны я узнал тогда печальную весть: наша всегда жизнерадостная толстушка Елена Григорьевна Ефименко, настоящая душа коллектива в те прежние годы, неожиданно ушла из жизни…
Однако несмотря на то, что меня в общем-то вполне доброжелательно местные власти приняли в этом маленьком сельском районе, а, может быть, как раз именно поэтому, я всё-таки в первые три-четыре месяца работы на новом месте сумел создать что-то похожее на конфликтную ситуацию с райкомом партии и райисполкомом. А дело было вот в чём.
Ключи от квартиры я получил практически сразу, всего лишь неделю-полторы перекантовавшись в гостинице. Но она мне совсем не понравилась. Была она в единственном двухэтажном кирпичном доме, почти такая же, как у нас в Лесозаводске: с водяным отоплением, но с дровяной печкой на кухне, с дровами и «услугами» во дворе и с водой питьевой из колодца через улицу. А все сельские улицы были застроены деревянными типовыми и индивидуальными домами с палисадниками и довольно просторными приусадебными участками. Как раз этим и привлекло нас с Иринкой это переселение в район: она и я – оба мы выросли в таких же сельских местах, в таких же деревянных домах с печными трубами на крышах, с маленькими палисадниками с цветочными клумбами и весёлыми деревцами, заглядывающими в наши окна. А тут – на тебе: снова холодные каменные стены, второй этаж, вода в колодце за десятки метров и по-прежнему никаких коммунальных удобств, кроме общественного нужника во дворе. Да ещё к тому же даже мизерной грядки возле дома и в помине нет. А как без этого жить в селе?
Загрустил я сразу же, но делать нечего: переехал в эту нежеланную квартиру из гостиницы. Правда, при удобном случае всё-таки пожаловался на этот счёт первому секретарю. Олег Петрович, отдать ему должное, вполне искренне посочувствовал мне, но развёл с сожалением руками, мол, ничем помочь не может – нет других квартир в райцентре. Что тут поделаешь, пришлось смириться. Однако не стал торопить переезд семьи, тем более, что Ирина ещё работала в городе на маслозаводе, а за городом, в пойме Уссури и на самом речном берегу оставался неубранным наш небольшой огородик. Поэтому и прописываться не стал в новой квартире. И, пожалуй, правильно сделал, потому что совсем скоро ситуация эта в корне изменилась.
А случилось вот что: как только уволилась Аврора Ивановна, сразу же, автоматически, типография лишилась и своего главного линотиписта. Дело в том, что им работал муж уволившейся, человек поразительно молчаливый (порой казалось, что если он в течение рабочего дня скажет хотя бы пару слов, то наверняка среди лета снег пойдёт!), однако, с другой стороны, ещё более удивительно работоспособный и в совершенстве знающий своё дело и довольно-таки тонкую по характеру, если можно так сказать, и устройству свою рабочую машину под названием линотип. Уже давно в типографиях нет таких наборных строкоотливных машин – им на смену пришёл всемогущий волшебник Компьютер. Но тогда в этой сельской типографии мы очень сильно ощутили на себе потерю такого мастеровитого и по сути безответного кадра. Конечно, Иннокентий Федотов тоже хорошо знал линотип со всеми немалыми его капризами и практически так же виртуозно, как и высокоскоростная машинистка на пишущей машинке, работал на строконаборной клавиатуре этого истинно полиграфического чуда конца XIX и почти всего XX века. Но он был бригадиром, отвечал за бесперебойную работу всей типографии и мог только по необходимости подстраховывать работу штатного линотиписта. И сразу же выпуск газеты залихорадило, люди стали работать почти до полуночи, так как Иннокентию приходилось не только работать на обоих наборных машинах по очереди, но и ремонтировать выходящие из строя друг за другом эти давно уже не новые механизмы. В конце концов и сам бригадир выдохся, и пришлось даже к набору газетных полос подключить ручных наборщиков, как и в достопамятные допотопные времена. Но и тут оказалась загвоздка: наличных свинцовых литер необходимых кеглей хватало всего лишь для набора не более чем на полторы газетные полосы, да и с этой работой два наличных ручных наборщика с трудом справлялись, прихватывая нередко даже неурочные часы.
Правда, время от времени посильную помощь оказывали соседи – в городе Арсеньев типография была гораздо мощнее, и в особенно критические моменты к нам они присылали на день-два своих линотипистов. Но так всё это продолжаться не могло, потому что и у соседей немало было и своих проблем.
Разумеется, и я не сидел, сложа руки, а с самого начала стал барабанить в краевое управление по печати с просьбой найти линотиписта. Однако эта профессия в крае оказалась очень дефицитной, и каждый директор районной типографии как сказочный царь Кащей над златом чахнет над своим более или менее толковым линотипистом. Собственно, я и сам об этом хорошо знал ещё по опыту работы в Лесозаводске, и особенно – в Ольге. Поэтому и долбил каждый день своё в уши начальника и главного инженера управления по печати. И добился в конце концов: однажды мне всё-таки из Владивостока позвонил сам начальник управления Иван Ильич Козодуб и очень уж так осторожненько сказал, что такой кадр нашёлся, но… Это одинокая женщина средних лет с ребёнком школьных лет, и ей сразу нужна квартиру. Конечно же, радости моей предела не было, и тут же заверил Ивана Ильича, что квартира есть. А сам подумал, что, если власти района не найдут квартиру для линотиписта, то я свою ей отдам, тем более, что сам ещё не прописался в ней, да к тому же и семью в неё, к счастью, не перевёз.
Собственно, так и получилось: ещё одной свободной квартиры у районных властей, как я и предполагал, не нашлось. Поэтому, как только эта женщина с девочкой-школьницей приехала сразу же на следующий день после этого памятного мне разговора с Козодубом, я тут же вручил ей ключи от выделенной мне квартиры, а сам с немногими ещё своими вещами снова перебрался в гостиницу. Кстати, как и первый секретарь райкома партии Горовой, так и председатель райисполкома Томиленко только руками развели укоризненно, попеняв меня немного за этакий мой неординарный, по их мнению, поступок. Но дело было сделано, и я нисколько не пожалел об этом, хотя мне и пришлось чуть ли не до самой глубокой осени кантоваться снова всё в той же самой сельской гостинице. Анна Ивановна Плотникова оказалась очень хорошим линотипистом, и у нас сразу закрылись все проблемы
