Раздували и преувеличивали роль и влияние Троцкого в 1930-е годы и европейские правительства, которым приходилось принимать у себя и как-то решать судьбу Троцкого-изгнанника. Никогда не был сколько-нибудь влиятельной организацией и созданный по инициативе Троцкого IV Интернационал. Он был провозглашен только в 1938 году небольшой — не более 15 человек — и очень недружной группой сторонников Троцкого из нескольких стран Европы. В кулуарах этого Учредительного съезда были и агенты НКВД.
Никто ни в прошлом, ни сегодня не мог бы внятно изложить хотя бы в небольшой брошюре некие «основы троцкизма». Под разного рода коллективными заявлениями сторонников Троцкого стоят обычно слова «левая оппозиция» или просто «оппозиция» с пояснением: «большевики-ленинцы». Однако Троцкий не был ни большевиком, ни ленинцем. В российском революционном движении первых двадцати лет XX века различия между разными политическими течениями и партиями состояли не только в теориях и идеологических постулатах, но и в типах личности, в характере поведения самого революционера. Меньшевики, эсеры и анархисты отличались от большевиков не только взглядами, но и личностными качествами. Меньшевики были более способны к компромиссам, они стояли за мирную эволюцию и не призывали к террору и диктатуре. Но они не отличались организованностью и дисциплиной. По взглядам и по готовности применять насилие Троцкий был ближе к большевикам, нежели к меньшевикам. Однако в среде большевиков культивировались скромность, полное подчинение интересам организации и дисциплина. Троцкий в эти рамки не вписывался. Он был слишком эгоцентричен и отличался крайним индивидуализмом, всячески выпячивал свою фигуру и свою роль, требовал личной преданности, что тяготило даже его сына и главного помощника Льва Седова. Все, кто работал рядом с Троцким, отмечали также его высокомерие и надменность.
У книги Г. Чернявского наряду с достоинствами есть и недостатки. Автор уделяет мало внимания деятельности Л. Троцкого в 1919 году. Но именно в этом «незабываемом 1919-м» были отбиты «три похода Антанты». Не пишет автор о трагедии русского казачества, к которому Троцкий относился с нескрываемой неприязнью. Следовало бы шире осветить конфликт между Троцким и капитаном первого ранга Алексеем Щасным, заслуги которого в спасении Балтийского флота были очень велики и который был осужден и расстрелян «за саботаж». Единственным свидетелем по этому делу проходил Троцкий. Во многих других случаях Л. Троцкий являлся активным проводником «красного террора» и был скор на расправу. Как раз в 1919 году Троцкий написал небольшую книгу «Терроризм и коммунизм» — с определением и обоснованием «красного террора». Эта книга вызвала множество критических откликов в среде западной социал-демократии, но ее бережно хранил в своей библиотеке И. Сталин — с множеством одобрительных пометок на полях.
Политическая деятельность Л. Троцкого в последние годы его жизни оказалась почти бесплодной, хотя сам он считал ее крайне важной для трудящихся всего мира. Ему казалось, что своей работой он приближает мировую пролетарскую революцию, но это была иллюзия: никакого мирового пролетарского движения в эти годы не существовало. Историки и авторы политических биографий знают о жизни своих героев больше, чем сами эти герои, ибо те не знали последствий своей работы и будущего хода событий.
В жизни политика-революционера наиболее интересны и важны не те годы, когда он живет надеждами на будущее, и, конечно, не те годы, когда он живет воспоминаниями о прошлом, а то время, когда его жизнь сливается с жизнью партии, революции, всей страны. В 1905 году жизнь и деятельность Троцкого на короткий срок переплелась с ходом первой русской революции: именно Троцкий стал первым председателем первого Совета в России. В период с 1907 по 1917 год Троцкий не входил ни во фракцию большевиков, ни во фракцию меньшевиков, а его попытки объединить эти фракции вокруг своей фигуры оказались тщетными; у него просто не было для этого ни нужных формул, ни должного авторитета. Поэтому для Троцкого как политика и революционера это десятилетие оказалось потерянным, ибо серьезным анализом теоретических проблем капитализма и социализма он в эмиграции не занимался. Второй эмигрантский период с 1928 по 1940 год также не стал плодотворным для Троцкого как революционера: он полагал, что работает для мировой революции и мирового пролетариата, но мировая революция в наш мир так и не пришла. Никто из реальных политиков или революционеров второй половины XX века не называл и не считал Л. Троцкого своим предшественником, а его деятельность остается интересной главным образом для историков, и то как фигуры второго плана.
Свои самые важные роли Троцкий исполнил в России в 1917–1921 годах. Другого шанса история ему не дала. В современной России почти нет людей, кто считал бы себя и сегодня сторонником или почитателем Троцкого. В западных странах таких людей больше. И тем не менее объективное исследование жизни и деятельности Л. Д. Троцкого важно не только для историков, но и для всех тех, кто считает себя приверженцем идей социальной справедливости и социализма.
16 февраля 2010 года Рой МедведевПамяти моего отца Иосифа Чернявского, который боролся за власть Советов, но быстро разочаровался в результатах ее осуществления
…и в архивах
Пытливость поднесет свечу к тому,
Что нынче нас слепит, живит и греет,
И то, что нынче ясность мудреца,
Потомству станет бредом сумасшедших.
Борис Пастернак
За то, что ты утопил, тебя утопили,
но и тебя утопившие под конец утоплены будут.
Пиркей авот, глава 2, стих 7
Немалые сомнения пришлось преодолеть автору, прежде чем взяться за биографию Льва Давидовича Троцкого. Этому человеку, его политическому пути, взглядам, организациям и движениям, которые именовали себя «троцкистскими», другим сюжетам, связанным с этой личностью, посвящены сотни книг и тысячи статей. Однако, изучая эти книги и часть статей (прочитать все физически невозможно), я постепенно убедился, что достоверное жизнеописание Троцкого еще не создано.
Основная часть объемистых книг о Троцком не просто политизирована — они написаны либо с позиций сугубой ненависти к главному персонажу, либо оценивают его восторженно, в лучшем случае апологетически. Даже автор наиболее серьезной, на мой взгляд, книги о Троцком, недавно скончавшийся видный французский историк Пьер Бруэ, не смог в полной мере освободиться от социалистических пристрастий и преувеличил близость Троцкого к Ленину, черты сходства между «троцкизмом» и «ленинизмом», отстаивая обоснованность употребления самих этих терминов.[1] В несравнимо большей степени коммунистическая предвзятость характерна для трехтомной биографии, написанной Исааком Дойчером, который к тому же небрежно относился к источникам и часто подменял собственно биографию публицистическими рассуждениями общего плана.[2] Что же касается единственной крупной по объему работы, созданной российским автором, — двухтомника Д. А. Волкогонова,[3] — то она полезна заинтересованному читателю новым архивным материалом, впервые извлеченным из ряда строго засекреченных до этого фондов, однако представляет собой попытку создания именно портрета, а не биографии. Автор мечется между далеко отстоящими друг от друга эпохами, вплетая в ткань повествования темы, не относящиеся к жизни Троцкого, и допускает огромное количество ошибок и неточностей.[4]
