Коллектив авторов Биографии и мемуары - Кадеты, гардемарины, юнкера. Мемуары воспитанников военных училищ XIX века

Государь Александр Павлович, с улыбкою посмотрев на нас, изволил сказать: «Очень рад! Но куда же нам определить их?» — шутя, спросил государь князя Ливена. Он отвечал: «По росту — в кавалергарды, Ваше Величество». — «А по силам, — возразил государь, — в артиллерию, — добавя: — Этот молодец, — указывая на брата Ивана, — один повернет пушку». Потом, обратясь к нам, изволил спросить: «Умеете ли вы ездить верхом?» Мы отвечали: «Не умеем». Государь добавил: «Если не умеете, так надобно учиться, и для этого я определю вас в корпус». <…> Едва изволил отойти государь, как подошел к нам адъютант и сказал: «Пойдемте, дети, со мною. Государю угодно, чтобы я свез вас в корпус». <…> Радость матушки была неизъяснима, она то плакала, то смеялась, целовала нас, обнимала дядюшку, благодарила его, молилась Богу — словом, была вне себя от восхищения. <…>

Корпусное образование наше началось с практики, а не с теории, то есть мы узнали от кадет, что такое кукунька, пырье масло, волос-крикун и т. п. Для не проходивших курс этих наук объясняю. Учитель <старший кадет> подходил к новичку и спрашивал: «Знаете ли вы, что такое кукунька?» Новичок отвечал: «Не знаю». — «Хотите ли вы, чтобы я показал ее вам?» — «Хочу!» С этим словом учитель, приставя первый сустав указательного пальца к голове ученика, сильно ударял его вторым суставом того же пальца в голову, приговаривая: «Вот вам кукунька, хороша ли?» Если ученик благодарил учителя за науку кулаком, его называли: молодец! Если же ученик плакал, на него кричали со всех сторон: «Баба! баба!» Буде же кто из новичков жаловался начальникам, то ему не было житья от товарищей, все обижали его, чем кто мог. Пырье масло означало сильный натиск средним пальцем от верхней части лба к затылку. Волос же крикун, от которого, по уверению кадет, слабеет память, находился не у всех. Его надлежало отыскивать над виском, и если находили (в чем не было и сомнения, потому что за дело принимались мастера), то кричали: «Нашли! Нашли!» — и с этим вместе спрашивали новичка: «Хочешь ли видеть волос-крикун?» Бедняк отвечал: «Хочу», — тогда защемляли один волос в ногтях большого и указательного пальцев и с силою вырывали его. Еще не было такого молодца, который бы не закричал, увидя волос-крикун! Много подобных проделок предстояло каждому новичку. При этом, однако ж, наблюдалась справедливость, состоящая в том, чтобы маленькие кадеты обучали маленьких новичков, средние — средних и большие — больших. Нарушителей этого правила наказывали всею камерой, и иногда им жутко доставалось.

Вскоре по прибытии нашем в корпус один кадет, нелюбимый, к счастью нашему, товарищами, подошел к брату моему и спросил у него: «Есть ли у вас пырье масло?» Брат, не зная, о каком он спрашивает масле, ответил: «У меня нет масла». — «Хотите ли, я дам его, оно прекрасное, душистое?» Брат отвечал: «Дайте». В эту минуту кадет со всей силой произвел над ним описанную операцию. Брат, не ожидая ее, громко закричал. На этот крик я прибежал из смежной камеры и, видя, что брат дерется с кадетом неравных сил, бросился ему на помощь, и оба мы, новички, отличились, приколотив раздавателя пырьего масла. Свидетели драки нашей, кадеты поощряли нас криками: «Бейте его, валяйте! Вот так-то! Ай, молодцы!» — и т. п. Мы вполне заслужили это одобрение тем, что действовали энергически, что понравилось кадетам. С этой поры мы, однако ж, сделались осторожнее и уже не соглашались принимать даровую прислугу товарищей, но за всем тем не избегли общей участи новичков, то есть кадетской выучки уму-разуму. Хотя и горька была выучка эта, мы не жаловались, и нас перестали обижать. Мы нашли между кадетами даже покровителей, которые вступались за нас, ссорились с другими и дрались, если они обижали нас. <…>

Важнейшие события по 2-му кадетскому корпусу в мое время, с 1801 по 1807 год включительно, были:

1) Парад в столетие Петербурга. Мы, кадеты, стояли под ружьем у монумента Петра Великого;

2) Кончина директора корпуса графа Валериана Александровича Зубова и назначение директором генерал-майора А. А. Клейнмихеля;

3) Назначение Его Императорского Высочества цесаревича и великого князя Константина Павловича главным начальником нашего корпуса. С этим вместе он принял воинственный вид: у нас введены были разводы, караулы, парады и общие ученья с кадетами 1-го корпуса, которым издавна начальствовал Его Высочество. <…> В это же время по приказанию Его Императорского Высочества отменили у нас танцевальный класс, производимый в послеобеденное время среды, и что очень утешило нас, кадет, — это улучшение пищи, за что мы были очень благодарны Его Высочеству, всегда ласковому и вполне милостивому к нам, кадетам.

Я заключу рассказ мой о пребывании в корпусе добавлением, что в числе кадет был у меня друг П.М.З., которого любил я не менее брата моего Ивана. Одному З. открыта была душа моя, даже более, нежели брату, потому что он казался ребенком между нами, находился в другой роте от нас по классам…

Записки генерал-майора Николая Васильевича Вохина // Русская старина. 1891. Т. 69. Кн. 3. С. 547–560.

Давно задумывал я описать для детей моих важнейшие события моей жизни; но недосуга, иногда лень, препятствовали мне исполнить мое сердечное желание. Начинаю рассказ мой о былом, и да поможет мне Господь быть полезным моим милым детям. <…>

Я родился 1794 года января 29-го в имении матери моей сельце Остахове Тульской губернии Белевского уезда. <…> В <1804> году брат Михаил Богданович приезжал в отпуск и взял меня с собой в Петербург для определения в Морской корпус, куда за год передо мной поступил брат Александр и находился уже брат Алексей. <…>

Просьба была подана, но до открытия вакансии должно было ожидать лета, и вот начались мои странствования. Зиму прожил я у брата Владимира, 18-летнего мичмана, который заботился обо мне, сколько может то сделать такой молодой человек. Я учился у него арифметике, и, кажется, усердно, потому что мной довольны были по поступлении в корпус. <…> В исходе лета я поступил в Морской корпус в 4-ю роту, которая жила в первом этаже на набережную. Там я нашел брата Алексея, произведенного в гардемарины, и брата Александра. Ротный командир был майор Петр Данилович Мамаев <…>.

В мое пребывание в Морском корпусе строевой службы не было; правда, что маршировали, но учителем у нас был танцмейстер де Роси. Можно представить себе, что это за маршировка была! Что некогда существовало фронтовое образование в Морском корпусе, то на это было доказательство в ротных амуничниках, где хранились ружья и очень красивые каски.