Стране, в которой возникло понятие «государства всеобщего благоденствия» и именовавшейся «государством-провидением», теперь было далеко до такой страны, где могли гарантировать каждому гражданину безопасность «от колыбели до могилы», как похвалялись это сделать лейбористы в 1945 году! Так называемая «народная культура» тоже внесла свой «вклад». Так, группа «Секс пистолз» имела оглушительный успех с песней «Анархия в Соединенном Королевстве», занимая на протяжении нескольких месяцев первую строчку в хит-парадах лучших дисков, наиболее востребованных покупателями. На фоне такого обилия несчастий множились всевозможные «Кассандры»[12]. В 1975 году появился труд Корелли Барнетта «Коллапс британской власти». Некоторые исследователи продолжали традиции Гиббона[13], как, например, Мэри Уайтхауз, утверждающая, что различает черты близящегося «коллапса в сфере морали». Другие находили причины упадка в «экономических подходах». В 1977 году Питер Джей придумал новую болезнь, «англичанит», и описал ужасные симптомы упадка Великобритании[14]. В то же самое время Колумбийский университет организует коллоквиум на тему «Умирает ли Великобритания?». В 1978 году Питер Дженкинс, «знаменитое перо» «Гардиан», написал передовицу, прославившую автора еще больше: «Ни одна страна не прошла еще путь от развитости до отсталости. Вероятно, Англия первой вступила на этот путь». Гельмут Шмидт[15] нанес неожиданный удар, сравнимый с последним ударом матадора израненному быку во время корриды. Так, в 1979 году в ходе официального обеда он изрек: «Англия более не принадлежит к числу развитых стран». Таким образом, Англия, подобно Оттоманской империи в недалеком прошлом, стала «больным человеком Европы».
Не случайно в те годы самым большим успехом пользовался фильм Джона Бурмана «Лео Последний», в котором рассказывалась история принца, преисполненного добрых намерений, внимательного к нуждам самых слабых, желавшего творить добро, но шедшего от поражения к поражению, чтобы в конце прийти к полному хаосу…
Когда в 1979 году Маргарет Тэтчер пришла к власти, на нее свалились все эти проблемы, которые надо было как-то решать. Чтобы выполнить эту задачу, достойную египетских фараонов, у нее ничего не было, кроме собственной воли. Пришедшая ниоткуда или почти ниоткуда, в стране, где принадлежность к определенной касте или сословию возносится до небес, эта дочь бакалейщика, про которую говорили, что от нее все еще пованивает селедкой, ибо яблоко от яблоньки недалеко падает, эта бывшая ученица обычной школы, простая стипендиатка одного из наименее престижных колледжей Оксфорда, ставшая членом Консервативной партии, где доминировали так называемые «старые добрые друзья», бывшие ее соученики по паблик скулз, она, эта мать семейства, член парламента, среди депутатов которого было менее 4 процентов женщин, сумела подняться в 1975 году до партийной вершины, став лидером партии, а в мае 1979-го — первой женщиной премьер-министром! Она оставалась на этом посту до ноября 1990 года, побив все рекорды, потому что трижды одерживала победу на выборах после лорда Палмерстона[16] и первой после лорда Ливерпуля[17] так долго правила страной без перерыва.
Каковы бы ни были мнения о том, что совершила Маргарет Тэтчер, каковы бы ни были стигматы, которые она оставила после себя, несомненно одно: за десять лет она придала старому британскому льву, до нее лениво дремавшему на штандартах Виндзоров, новый жизненный порыв.
Но прежде чем перейти к изучению этой необычной судьбы, попробуем понять, каким образом Англия могла пасть так низко.
Основа «государства всеобщего благоденствия»
Невозможно понять, каким было Соединенное Королевство в период с 1945 по 1970 год, не обратив свой взор ко Второй мировой войне. Война эта была той матрицей, в которой зародилась идея «государства всеобщего благоденствия», «государства-провидения».
С трудом выйдя из кровавой бойни 1914 года, еще истерзанная великим кризисом 1929 года, принудившего более 20 процентов населения к безработице, «гуманно» раненная социальной помощью, принимавшей оскорбительный облик тестов, именовавшихся «проверкой нуждаемости»[18] (столь строгих и жестоких, что впору было вспомнить испанскую инквизицию), Англия очень быстро оказалась в полном одиночестве перед гитлеровской гидрой. Кстати, Чемберлен в 1938 году заверял Англию в том, что «господин Гитлер — джентльмен» и что Мюнхен — «это мир для нашей эпохи». Оказалось, что Черчилль, старый медведь Черчилль из Чартуэлла, консерватор-пессимист, утомлявший членов палаты лордов своими мрачными предсказаниями, был прав! «У вас был выбор между позором и войной, вы выбрали позор и вы получите еще и войну».
В 1940 году, когда Черчилль вернулся к управлению страной, он не мог предложить англичанам ничего, кроме «крови, пота и слез», по его же выражению. Польша, ради которой Англия вступила в войну, была разбита за три недели. Франция, обладавшая, как полагали, лучшей армией мира, была разгромлена танковыми дивизиями Гудериана и 17 июня обратилась с просьбой о перемирии. Британский экспедиционный корпус вынужден был под огнем неприятеля в Дюнкерке вновь погрузиться на суда, оставив на пляжах большую часть своей техники. Оплотом демократии оставалась только Англия, наполовину обезоруженная, едва-едва защищаемая своим «каналом», как англичане называют Ла-Манш. Но этот оплот будет держаться стойко и выстоит. Ценой огромных жертв за три месяца летчики Королевских ВВС Великобритании нанесут поражение спесивым асам из люфтваффе Геринга. Лишенные превосходства в воздухе, немцы будут вынуждены отказаться от мысли захватить остров, на который со времен Вильгельма Завоевателя не ступала нога неприятеля. «Никогда еще столько людей не были обязаны столь многим столь малому количеству своих собратьев» — так можно перевести известную фразу Черчилля.
Однако теперь пришел черед гражданскому населению платить дань войне, и платить кровью. Настало время варварски жестоких «блицев», стремительных массированных налетов и ковровых бомбардировок самых густонаселенных городов страны. В Лондоне, Ковентри, Манчестере и других городах были превращены в прах и пепел более миллиона домов, 23 тысячи мирных граждан погибли всего за несколько недель. И так продолжалось всю войну, потому что после «блицев» начались регулярные бомбардировки, а за ними и обстрелы ракетами ФАУ-1 и ФАУ-2…
Но, как это ни парадоксально, страдания объединили, спаяли Англию. Кокни[19] из Лондона увидели, что спасение пришло от джентльменов из королевских ВВС, а джентльмены-летчики были признательны лондонским кокни за ту помощь, что они оказывали разрушенным городам. Гражданская оборона сплачивала людей вокруг пожаров, которые надо было тушить, вокруг раненых, которым требовалась помощь, вокруг всеобщего затемнения, которое требовалось соблюдать. Перемещение населения в сельской местности разрушило некоторые социальные границы, прежде казавшиеся незыблемыми. Королевское семейство подавало в этом пример. Оно ведь могло покинуть Лондон и спрятаться от бомб в одном из своих бесчисленных замков, но оно оставалось в Букингемском дворце или в Виндзоре, разделяя участь своих самых обездоленных подданных. Никогда прежде чувство братства, возникшее от осознания совместно пролитой крови, не содействовало в такой мере тому, чтобы Великобритания стала «единой нацией»[20]. Дух борьбы, появившийся в период «блица», охватил все души и умы.
