Черчилль, пребывая в состоянии восторга по поводу капитуляции гитлеровской Германии, совершенно не видел того, что надвигалось. Он думал, что нация не сможет лишить себя ореола творца победы. Когда 22 мая 1945 года лейбористы разорвали соглашение с правительством, он полагал, что одного его величия будет достаточно, чтобы выиграть выборы. Социальные вопросы его не интересовали нисколько. Он не мог по достоинству оценить драматическую точность попадания в цель «Белой книги», опубликованной несколькими месяцами ранее его службами, где были высказаны предположения, что уровень безработицы достигнет после войны 8,5 процента и его невозможно будет снизить. Некоторых социальных мер, предпринятых его правительством, ему казалось вполне достаточно: введение семейных пособий, бесплатного школьного образования, обязательного обучения в школах до пятнадцатилетнего возраста, реорганизации системы образования при создании так называемых классических школ и средних современных школ. В остальном же Черчилль вновь взялся за назойливое исполнение старой песни о «красной угрозе».
Лейбористская партия увидела слабое место власти. Ее программа под названием «Заглянем в лицо будущему» повторяла основные предложения Бевериджа, прибавив к ним идею о частичной национализации промышленности. Левое крыло Лейбористской партии, возглавляемое Анейрином Бивеном, нажало на самое больное место: «Простые люди всегда опасаются того, что их будут использовать <…>. Мы еще не так далеко отошли от войны, чтобы не помнить, как они нас использовали, и о том, что Уинстон Черчилль был среди них».
Ко всеобщему удивлению, лейбористы одержали на выборах в июле 1945 года убедительную победу, получив на два миллиона больше голосов, чем консерваторы, что дало им 393 депутатских мандата против 213 у консерваторов. Черчилль подал прошение об отставке. Королевой Клемент Эттли был назначен на должность премьер-министра. Проблемы социального обеспечения и «денежная политика» одолели «старого льва».
Впервые в истории Великобритании Лейбористская партия, не вступая в союз ни с какой другой партией, обладала большинством в палате общин[25]. По сему поводу один из заднескамеечников[26], Хартли Шоукросс, гордо воскликнул: «Теперь мы хозяева!» Это означало: чтобы сделать явью государство-провидение.
Лейбористы у власти: создание государства-провидения
Даже при том, что у Лейбористской партии был опыт пребывания у власти, а ее лидер Клемент Эттли заслужил уважение Уинстона Черчилля тем, что поставил «этику убеждения» после «этики ответственности», даже при том, что ее вожди, в частности Эрнест Бевин, оценивали, какую опасность представлял СССР в лагере победителей в 1945 году, не следует забывать, что это — марксистская партия. Конечной ее целью, как громогласно провозглашалось в IV пункте ее устава, была «коллективная собственность на средства производства». Но Лейбористская партия предпочитала скорее не революционный подход, а прагматический, постепенный, ибо в большинстве своем лейбористы хотели избежать кровавых всплесков, свойственных всем революциям.
Первым этапом установления коллективной собственности должно было стать проведение политики национализации в очень больших масштабах. Идеологическая цель была ясна. Речь шла об установлении контроля над главными секторами экономики страны для того, чтобы придать им желаемый вектор развития. В 1946 году правительство Эттли национализировало Английский банк. Речь шла и о том, чтобы взять в свои руки политику установления процентных ставок и налогообложения, чтобы заставить «вернуть награбленное» тех «денежных воротил», что саботировали политику Рэмси Макдональда в период между двумя мировыми войнами. В 1947 году настала очередь национализации угольных шахт, гражданской авиации, телефонной связи и железных дорог, в 1948-м — электросети, а чуть позже и предприятий черной металлургии. Подобное отчуждение имущества, разумеется, очень дорого обошлось Казначейству Ее Величества, так как ущерб от этих действий возмещался более чем в скромных размерах.
Другие меры, предпринятые правительством лейбористов и оказавшие большое влияние на страну, были осуществлены под руководством кипучего Анейрина Бивена, министра здравоохранения: в 1946 году был принят закон о национальном страховании, который гарантировал каждому подданному Ее Величества защиту от болезней и безработицы, пенсии по старости и инвалидности, социальные пособия, что финансировалось в равных долях государством (вот где оно играло знаменитую роль перераспределителя налогов), работодателями и работниками.
Меры, подразумеваемые введением этого закона, дополнялись созданием системы государственной службы здравоохранения, которая де-факто означала национализацию английской медицинской помощи и лишала ее либерального статуса. Отныне обслуживание у городских врачей и в больницах должно было обеспечиваться бесплатно. Взамен же пациенты получили «возможность» посещать только строго определенного врача-терапевта. Что до самих врачей, то они стали получать установленную заработную плату, выплачиваемую государством и дополняемую премиальными выплатами пропорционально количеству оказанных услуг. Теперь все имели доступ к медицинскому обслуживанию, но эта бюрократизация медицины, это приравнивание врачей к государственным служащим неизбежно привели к созданию двух разных медицин «с разной скоростью»… Самые богатые отныне стали посещать врачей, не входивших в систему государственной службы здравоохранения, обычно самых известных и самых компетентных, другие же должны были довольствоваться теми, что остались.
Закон о национальном страховании и закон о государственной службе здравоохранения, часто подвергавшиеся изменениям при внесении поправок, но никогда не отменявшиеся, являлись двумя столпами, на которых покоилось государство всеобщего благосостояния.
Закон о жилье, принятый в 1946 году, дал толчок воплощению амбициозной политики в сфере жилищного строительства, в соответствии с которой за пять лет предполагалось возвести около девятисот тысяч квартир. Закон о градостроительстве, принятый чуть позже, давал местным властям новые полномочия, позволявшие воплощать настоящие планы урбанизации, даже если они подразумевали массовую экспроприацию собственности.
Институционные реформы, то есть реформы, касавшиеся основных институтов государственной власти, были весьма умеренны. Существованию палаты лордов ничто не угрожало, правда, ее право вето было ограничено сроком в один год.
