о своем пребывании во Вьетнаме. Эти рассказы неизменно содержали нотки разочарования в трудностях ведения войны против почти невидимого врага. Один капитан рассказал мне, что он провел во Вьетнаме целый год и ни разу не видел ни одного живого вьетконговца. Бóльшая часть из того, что мне довелось услышать в Форт-Беннинге, подтвердило то, что я всегда чувствовал по отношению к Вьетнаму, и я стал более твердо, чем когда-либо, убежден, что это неправильное место для попытки остановить коммунистическую «тактику салями» по завоеванию мира.
Форт-Холабёрд в штате Мэриленд являлся родным домом разведывательной школы сухопутных войск США. Расположенный в депрессивном районе Балтимора под названием Дандалк, Холабёрд и без того был достаточно унылым местом, а тут еще и тяжелое осознание того, что по окончании шестимесячного обучения мы все должны будем отправиться во Вьетнам. Что еще хуже, в середине нашего обучения в наши жилые помещения яркими красками ворвалось вьетнамское наступление Тет 1968 года [4]. Мы все слышали о судьбе разведчиков в обреченном городе Хюэ — виллы, в которых они жили, были указаны вражеским войскам студентами-коммунистами из древнего университета. Тетское наступление 68-го года разрушило нашу весну. Короткая искра надежды зажглась после захвата Северной Кореей американского корабля «Пуэбло». Пентагон направил в Корею, по крайней мере, один класс курсантов, и быстро распространился слух, что может повезти и нашему выпуску, но в итоге почти все слушатели отправились во Вьетнам, чтобы принять участие в зачистке территории после Тетского наступления. Что касается меня, то когда до выпуска оставалось всего две недели, я получил неожиданное назначение в Западный Берлин. До сих пор помню, как лейтенант из отдела кадров с понимающей улыбкой вручил мне мое бесценное предписание и спросил:
— Вы кого-то знаете, Херрингтон?
В Берлине я прослужил почти два года, включая дополнительный полугодовой период по истечении основного двухлетнего срока службы. Через несколько месяцев после прибытия в Берлин меня повысили до звания капитана, ровно через год с того дня, как я поступил на действительную военную службу. Во время войны повышение по службе происходило быстро, даже если человек отсиживался в Германии.
Эту страну я любил, и мне нравилась армейская жизнь, но в декабре 1969 года я уволился с действительной службы. Конечно, были и другие соображения, но главной причиной моего ухода на гражданку была война во Вьетнаме. Остаться на действительной военной службе означало отправиться добровольцем в Юго-восточную Азию. Тот, кто сказал, что каждый молодой человек хочет стать героем войны, никогда об этом не спрашивал меня.
В качестве гражданского лица я продержался семь месяцев. Продажа стирального порошка ведет только к возвышенной обязанности руководить другими продавцами, а это было не для меня, и когда местный офис моей компании запустил рекламную кампанию «Давайте воевать, а не любить» [5], направленную на повышение продаж, я позвонил в Вашингтон и потребовал немедленного отзыва на службу в армию.
На действительную военную службу я вернулся в июне 1970 года, понимая, что мне предстоит «войсковая стажировка» во Вьетнаме. Когда офицер, отвечавший за распределение, упомянул об этом, я даже не вздрогнул, поскольку на этот раз был нацелен на карьеру, и если поездка в Юго-восточную Азию была для нее пропуском, то так тому и быть. Согласно приказу, я должен был явиться в разведывательную школу армии США в Форд-Холабёрд для прохождения учебного курса по специальности «офицер тактической разведки».
В Холабёрде мы изучали тонкости ведения войсковой разведки («Получение и предоставление командиру информации о противнике, погоде и местности, с целью планирования и проведения им тактических операций»). После Холабёрда я провел шесть недель в Форт-Брэгге, в Северной Каролине, в качестве офицера-слушателя на курсе МАТА («Советник по боевой подготовке») [6]. На курсе готовили хорошо, обучение включало в себя краткое знакомство с Вьетнамом и способами действий вьетнамцев, которые, вероятнее всего, могли разочаровать новых советников. Как же мало я тогда знал.
Наконец, чтобы завершить свою переориентацию на юго-восточноазиатский театр военных действий, я отправился в Форт-Блисс, в Техасе, на восьминедельные курсы вьетнамского языка. За его изучение я взялся с энтузиазмом, памятуя о том, какое решающее значение имело знание немецкого языка для моей способности уживаться и адаптироваться в Западном Берлине. Наши вьетнамские преподаватели были в основном довольно молоды, и быстро завоевали сердца всех, кроме самых бесчувственных слушателей. В Форт-Блиссе было весело, а что касается самого курса, то перед ним стояли весьма скромные задачи — выпускник должен был уметь озвучивать свои «элементарные потребности». («Я американец. Не могли бы вы отвезти меня на ближайший сторожевой пост правительственных войск? Не проходили ли вьетконговцы через вашу деревню прошлой ночью?» и т. п.). Я упорно трудился, чтобы превзойти этот уровень, и во время своего отпуска добровольно посетил еще три дополнительные недели занятий. Я уже знал, что буду служить у вьетнамцев в качестве уездного советника по разведке, отвечая за «нейтрализацию» так называемого «теневого правительства» Вьетконга. Это была как раз та работа, которую на профессиональном жаргоне разведчиков называется «контрразведывательной и контрподрывной деятельностью», и я по своему немецкому опыту знал, что она требует более чем мимолетного знакомства с местным языком. Перед тем как покинуть Форт-Блисс, я уже мог бегло разговаривать на таком музыкально-певучем языке, как вьетнамский. С тревогой размышляя о предстоящей службе, я постоянно успокаивал себя тем, что меня действительно хорошо подготовили к выполнению этой задачи. Именно во время этой подготовки у меня зародилось сильное любопытство к Вьетнаму, и мне не терпелось поскорее приступить к тому, что меня ждет впереди. И тем не менее, втайне я скептически оценивал наши шансы на достижение поставленных там целей. Если бы история повторилась, и меня вдруг в последнюю минуту направили бы в Германию, я с готовностью отправился бы туда.
Образцовая революционная община
Чем ближе чартерный борт компании «Уорлд Эйруэйз» подлетал к Вьетнаму, тем тише становились две сотни солдатам на борту. К авиабазе Таншонныт в Сайгоне мы подошли в 5.00 утра, и пока скользили вниз, горизонт спорадически освещался осветительными ракетами. Подрулив к зоне прилета, мы увидели, что вся база затемнена. Свечение от выхлопных струй «Фантомов» F-4 в бетонных укреплениях напомнило мне о том, о чем не нужно было напоминать — мы находились в зоне боевых действий. Мой желудок понял это раньше меня, и когда пассажиры высадились в тропическую жару
